ГЛАВА ПЕРВАЯ, в которой мы знакомимся с корсаром
- Сегодня к нам на ужин пожалует мистер Фо̀рбиден, - как бы невзначай бросил отец, когда подали десерт. – Я счёл, что настала пора наконец познакомиться с новым соседом.
Матушка холодно изогнула бровь:
- Фрэнк, кажется, я уже высказывала тебе своё мнение на этот счёт.
- Дорогая, мы будем ничем не лучше него, если начнём пренебрегать правилами приличия.
- Нувориш в Хепберн-парке! Бедная леди Энн! Продать имение этому… этому…
- Матушка, это правда, что мистер Форбиден – корсар? – подала голос Бланш, прежде чем с бесконечным изяществом отправить в рот кусочек пудинга.
- Он контрабандист, душечка. Не путай. Контрабандисты, в отличие от корсаров, грабят честных людей на суше.
- Нэнси говорила, он привёз в Хепберн-парк сотню сундуков, полных золота и драгоценностей!
- Вполне возможно, что она недалека от истины, - заметил отец.
- Не забивай голову россказнями Нэнси, душечка. Она что только не говорит. А даже если так, это не изменит моего отношения к нему. Боги, мне страшно подумать, что такой человек осквернит наш дом своим присутствием!
- Ничего, - проворчал отец, - думаю, грядущий день и прибытие твоего дражайшего лорда Чейнза его очистят.
Матушка кинула на него испепеляющий взгляд, – и папа, вздохнув, поправил салфетку на коленях, прежде чем покоситься на меня.
- Ребекка, - произнёс он ласково и немного встревоженно, - ты ни кусочка не съела.
- Я не голодна.
- Она нервничает, папенька, - прощебетала Бланш. – Ребекка, почему ты так нервничаешь? Джон тоже приезжает завтра, но это ведь не мешает мне спать по ночам!
- Бессонница? – глаза отца сделались ещё более встревоженными. – Ребекка, что тебя тревожит?
Я пожала плечами.
- Эти твои страшные сказки, - решил отец. – Сколько я тебе говорил: поменьше читай на ночь!
- Жизнь – самая страшная сказка из всех возможных.
- Что за глупости!
Я стиснула сложенные на коленях ладони в кулаки.
Идти до конца? Впрочем, какая уже разница.
- В сказках герои обычно живут долго и счастливо, - тихо проговорила я. – После свадьбы… по любви.
Тишина, повисшая в столовой, с тихим перезвоном всколыхнула хрустальные подвески люстры.
- Ребекка, - ровно произнесла матушка, - мне казалось, мы пришли к согласию по этому вопросу.
- Да. Согласие выбивали из меня долго и слёзно.
- Ребекка, Том – блестящая партия. Мы и мечтать не могли…
- Матушка, почему я должна расплачиваться за ваше тщеславие? – сила собственного голоса поразила даже меня, но отступать было поздно. – Мы не бедствуем, и Бланш в надёжных руках. Разве титул стоит моей порушенной жизни?
Матушка аккуратно отложила вилку и нож: с разных сторон тарелки, идеально симметрично.
- Я надеялась, мне не придётся этого говорить, но раз ты вынуждаешь… - взгляд цвета озёрного льда устремился на моё лицо. – Ребекка, меня всегда приводили в отчаяние мысли, что мою старшую дочь боги жестоко обделили своими милостями. Внешность? Весьма на любителя, если быть откровенной. Вышивание или рисование? Помилуйте, эти руки только с виду тонки: это руки свинопаса, не благородной леди. Музицирование? Ни голоса, ни слуха. Танцы? При бесспорной грации движений – никакого желания. Добрый нрав? Упрямство норовистой кобылы – при столь остром уме, что впору порезаться. Да, ты говоришь на двух языках, не считая родного, и все вечера просиживаешь за книгами, но кому это нужно? А в довершение всего – никакого стремления исправлять свои недостатки.
