Вероника. Изменить сюжет

ПРОЛОГ

Просыпаться было тяжело. Виски пульсировали болью, горло сжалось от сухости, а живот пронзила резь. Кое-как свесившись с кровати - вырвала. Стало полегче. Однако глаза открыть не удалось. Кто-то положил на лоб холодную тряпку. Женский голос что-то спрашивал, но из-за шума в ушах, я не могла ничего толком расслышать. Край сознания сигналил о неких странностях, только у меня не получалось сосредоточиться на них. Было очень плохо. Тело перевернули и стали обтирать прохладными тряпицами. Снова перевернули. Я почувствовала себя куклой. Что-то было не так, но мозг отказывался работать и я просто отдалась ситуации. Единственная мысль, посетившая меня — я отравилась. Симптомы я знала хорошо. Потом меня заставили выпить горькое снадобье и вязкая темнота, наконец-то, поглотила сознание.
Второй раз просыпалась легче. В теле ломота и дичайшая слабость. Я сразу распахнула глаза и мои брови тут же взлетели вверх. Я лежала на шикарной кровати, коей у меня не водилось. И, если меня не обманывают глаза, кровать была старинной, на что указывали резные столбики. Сверху свисал балдахин украшенный золотой вышивкой и бахромой. Губы разъехались в кривую ухмылку. Чего только не придумает подсознание для себя любимой. То, что это сон я, почему-то, не сомневалась. И, кажется, в этом сне я играю роль принцессы, так как обстановка меня окружала шикарная. Потолки и части стен с позолоченной лепниной; искусной работы трюмо со всевозможными девчачьими баночками на нем, яркие ленты для волос в беспорядке свисают до пола; рядом пуфик обитый тканью цвета “пыльной розы”; тяжелые бархатные шторы такого же цвета в причудливом оформлении закрывают высокие широкие полукруглые окна, сквозь которые пробиваются рассветные лучи.
Повернув голову направо, наткнулась глазами на посапывающую на стуле дородную женщину. Пару раз энергично моргнула, но видение не исчезло. Женщина в длинном коричневом платье с белым воротничком, с повязанным фартуком с кружевами по краям и чепчике. В голове всплыл образ средневековой горничной. Забавно. Мое подсознание сформировало картину девятнадцатого века. Довольно детально. Женщина опасно накренилась, свесив голову на грудь. Как бы не свалилась бедняжка.
Горло напомнило о жажде. Рядом, на дубовой тумбе, стоял серебряный поднос с прозрачным графином наполненным водой и стакан. Рядом полупустые пузырьки и пучок травы. Но мне никак не дотянуться, а пить хотелось всё сильнее. Попытка приподняться на локтях не увенчалась успехом. Я громко кашлянула. Женщина дернулась и резко открыла карие глаза. Ее сонный взгляд испуганно замер на моем лице, тело застыло в нелепой позе.
— Воды, — прохрипела я, указывая глазами на графин.
Женщина стремительно подскочила, опрокинув стул, и бросилась к тумбе. Руки ее дрожали, пока она наливала воду, отчего стакан и графин с неприятным звоном стукались друг об друга. Приподняв мое безвольное тело, приставила, ходящий ходуном, стакан к губам. У меня всё-таки получилось выдуть всю драгоценную жидкость не пролив ни капли. Облизав пересохшие губы, с облегчением откинулась на подушки.
— В-ваше сиятельство, разрешите кликнуть лекаря Авдея, — горничная сжала в руках белый носовой платок и гулко сглотнула под моим взглядом. Я, грешным делом, подумала, что она меня боится. Но это же ерунда. Мы даже не знакомы. Во сне, ага!