Поистине счастливы те, кто принимает жизнь в разных ее проявлениях, находя удовольствие в повседневных мелочах, из которых она по большей части состоит. С годами я сам неуклонно становлюсь одним из таких счастливцев, чему главным образом способствует весь мой предшествующий горький опыт бесконечных попыток разукрасить в своем восприятии серую обыденность сочными красками с помощью горячительного, что в итоге неминуемо приводило к плачевному результату, а иногда даже оборачивалось трагедией. Одна из самых мрачных историй, в которую я угодил из-за своего пагубного пристрастия, случилась лет десять тому назад хмурой осенней порой. У меня выдалось несколько свободных дней, что само по себе являлось тогда достаточным поводом для очередного возлияния. Как водится, после первых же выпитых рюмок возникло жгучее желание общения, причем не важно с кем и по какому поводу, вследствие чего я принялся с неутомимой настойчивостью названивать своим знакомым. Однако у каждого их них были какие-то неотложные дела, или они попросту не желали трепаться с человеком, приподнятый голос которого уже выдавал начальную фазу его опьянения, поэтому вскоре мне пришлось оставить в покое собственный телефон и отправиться на прогулку по окрестным улицам в надежде встретить хоть какого-нибудь собеседника. Выйдя из дома, я увидел на лавочке возле подъезда трех мужичков примерно одного со мной возраста с банками пива в руках, среди которых узнал своего соседа по этажу Валеру – добродушного полного человека с вечной улыбкой на круглом лице.
– Распиваем, значит, в общественном месте! – вырвалось у меня шутливое восклицание на радостях от сразу же подвернувшегося случая оказаться в компании себе подобных.
Исполнив традиционный в такой ситуации ритуал вялых рукопожатий, я собирался сам присесть на краешек лавочки, но замер на месте из-за неожиданного вопроса Валеры:
– Слушай, ты сейчас трезвый, или уже успел накатить?
Не понимая, к чему он клонит, я с выразительной жестикуляцией актера пантомимы отреагировал каким-то дурацким каламбуром про допрос у следователя, вследствие чего сидящим напротив меня нетрудно было сделать вывод о моей весьма условной адекватности.
– Все с тобой ясно, – вздохнул сосед, хлебнул из яркой банки и как мог прояснил возникший по вине собственного любопытства туман: – Понимаешь, зависали у меня, думали до завтра по-любому проспимся, а тут вдруг жена с детьми внезапно вернулась от тещи. Естественно, погнала нас. Ленька вон к себе зовет, но тачку свою здесь оставлять не хочет. Уперся, как баран.
Переваривая услышанное, я обратил внимание на припаркованный напротив подъезда белый автомобиль, ранее ни разу не замеченный в нашем дворе. Когда же мне стало окончательно ясно что к чему, я не нашел ничего лучшего, как посоветовать изгнанным из тепла квартиры в осеннюю непогодь собутыльникам воспользоваться еще диковинными на то время услугами трезвого водителя, однако мой совершенно искренний посыл был встречен скептическими усмешками и последующим угрюмым молчанием.
– Да не кобенься ты! Довези, а там все вместе посидим в моей берлоге! Если бы Валерка с Валентином умели водить, разве я стал бы тебя просить? – вдруг панибратски обратился ко мне, по-видимому, тот самый Ленька, выглядевший наиболее пьяным из троих приятелей из-за своей тщедушности.
