Погодница

Огромный светящийся шар чистой энергии завис в воздухе, пульсируя в чудовищном сердечном ритме огромного существа – неведомого, незримого, но опутывающего каждый сантиметр этого города. Оно знало каждый камушек на мостовой, каждую песчинку в узких переулках и все лестничные проёмы, позволяя частям своего организма жить, не вмешиваясь, но наблюдая. И по сравнению с ним тонкие фигуры мужчины и женщины казались букашками.

Сверкнуло лезвие тонкого клинка, но женщина даже не вскрикнула. Её безвольный силуэт, подвешенный на проводах-сосудах, словно муха в огромной паутине, оставался безучастным к тому, кто готовился нанести удар. Раздался лишь её тихий шёпот:

– Убей…

И ответ мужчины:

– Это слишком сложно.

Женщина вздохнула, и шар энергии запульсировал с новой силой, будто вторя её учащённому пульсу. Она подняла голову, осмотрев сначала чуть трясущиеся мужские пальцы с зажатой в них рукоятью, а после повернула голову к кому-то третьему, кого не видела из-за сгущающихся теней, но чувствовала.

– Он убьёт меня… – то ли предрекла, то ли просто поделилась она.

И рука мужчины взметнулась вверх.

Сигнал будильника ворвался в сон так же быстро, как и последовавшая за ним головная боль. И если, запустив проклятый круглый механизм в стену, я могла попытаться вырвать у нового рабочего дня пару минут относительного отдыха в кровати, то вот второго любителя разбудить ни свет ни заря так просто было не угомонить.

Вспорхнув, неловко, но в итоге ухватившись за изголовье, пройдя лапками с начищенными до блеска и тщательно покрытыми воском шпорами, живой вестник нового дня радостно провозгласил:

– Юля, вставай! Нечего бока отлёживать!

Подушка полетела в сторону пернатого мучителя. Следом и вторая.

– Кеша, сколько раз просила – дай хоть пять минут тишины, – простонала я в простыню, перевернувшись на живот. – Ты же знаешь, что я сова.

– А я петух! – нахохлился Кеша, не собираясь униматься. – Но это не мешает мне каждый день ходить на работу и не ныть про ранние подъёмы.

Тяжело вздохнув, я всё же села, свесив ноги с кровати. Кеша, торжествуя, перепорхнул на спинку кресла, стоявшего у письменного стола. Пришлось признать поражение: с фамильяром спорить – себе дороже. Он будет кричать, пока не добьётся своего, а мои нервы сегодня и без того ни к чёрту. Кошмар, в котором я видела свою покойную наставницу из магической школы, не добавил ярких красок, скорее – дрожи. Неприятной и липкой. Северина Мельник была из тех женщин старой закалки, что никогда не позволяли себе даже повышенного тона, не то что крика… Одного её взгляда хватало всем ученикам потока, чтобы отложить магические изыскания и начать внимать со священным трепетом каждому её слову. «Ветер не подчиняется – он ведёт. Ты не ловишь его в сети, ты становишься его частью», – говорила Северина, воспитывая из нас таких же уравновешенных и гибких к любым обстоятельствам магов. Оттого и подобный сон с ней в главной роли казался то ли абсурдным, то ли кощунственным…

Встряхнув головой, отбрасывая последние сонные лапки кошмара, я перевернулась на спину, рассматривая нахохлившегося Кешу.

– Ладно, ладно, встаю, – пробормотала я, потягиваясь. – Только дай умыться и кофе выпить. Не заставляй в который раз сожалеть о нашей дружбе.

Кеша, явно довольный результатом, запрыгал по спинке кресла.