Планета-изгой

© Рой О., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Черные корабли, похожие на кляксы или обрывки ночного кошмара, проносились над городом, и их было слишком много. Значит, орбитальные силы разбиты, оборона проломлена, и теперь врага не остановит уже ничего.

Она понимала, что ее мир обречен. С этим врагом не о чем было договариваться, она знала это заранее. Шестым чувством ощущала исходящую от них угрозу. Даже не угрозу, нет. Они смотрели на людей как на добычу. Охотник не станет договариваться со зверем, которого хочет убить. И они тоже не собирались договариваться с людьми.

Она крепче сжала удобную рукоять нейробластера – новинки, только недавно принятой на вооружение. Автоматические заводы штамповали их без перерыва с такой интенсивностью, что сверхнадежные мультипринтерные агрегаты выходили из строя, – и все равно этих нейробластеров было очень, очень мало.

«Только поможет ли он мне, когда я столкнусь с Врагом?» – думала она.

Она видела проносящиеся над крышами домов кляксы – их называли штурмовиками, хотя скорее это были универсальные юниты, одинаково легко справлявшиеся как с наземной обороной, так и с техникой, включая атмосферную и космическую. По штурмовикам с крыш били автопушки-рельсотроны, практически безвредные для этих аппаратов, били лучевые сарисы – установки импульсного излучения, теоретически способные повредить штурмовик врага. Практически…

Практически все понимали, что у людей не было шанса, вернее, шанс был – один-единственный. И люди сражались не для того, чтобы победить, – их задачей было замедлить продвижение противника, пока гражданское население не воспользуется тоннелем, чтобы эвакуироваться с уже обреченной планеты.

Вторжение наземных сил врага уже началось, но пока Планетарные войска обороны кое-как его сдерживали. Люди гибли, не причиняя врагу существенного ущерба, просто для того, чтобы собрать последних гражданских, которые еще оставались в Городе, и отвести к точке эвакуации. Потом… потом неважно, что будет. Ей предстояло погибнуть, а то и что похуже. Она знала это – и оставалась на своем посту с отвагой обреченного. Если она погибнет, то погибнет не напрасно.

Штурмовики ушли на круг, но она точно знала, что они вернутся. Пользуясь передышкой, из переулка стали выбегать гражданские в сопровождении гвардейцев. Перемещаться во время налета никто не решался, на то были веские причины. Люди находились на грани отчаяния и паники, казалось, они не понимают, куда и зачем идут, и если бы не гвардейцы, просто бесцельно метались бы по городу. Она заметила в толпе знакомую девушку, кажется, та была в секте пацифистов, ратовавших за примирение с Врагом. Девушка из секты была беременна.

«Тяжело ей будет, должно быть», – подумала она. И тут к ней подбежала маленькая рыжеволосая девчушка в комбинезоне, чем-то похожая на ее собственную дочь:

– Тетя, я не знаю, где моя мама, где…

Взрыв на заднем фоне заглушил ее слова. Черная, похожая на каракатицу тень чужого корабля-штурмовика пронеслась у них над головами. Ожили зенитки на крышах (точнее, ожили они несколько раньше, еще до того, как за баррикадами пространство улицы залило красное, как кровь, пламя взрыва), сверкающие стрелы импульсных лазеров впились в переливчато-черный абсолютно чужой борт. Только что несущийся на сверхзвуке враждебный корабль на миг завис, словно в раздумье, затем, взвив вокруг себя рой щупалец, метнулся назад, отплевываясь сгустками черноты по домам и плоским крышам. Врезаясь в бетонные стены, эти сгустки на короткое мгновение расплющивались, словно детская игрушка-прилипала, и бетон под ними начинал кипеть и пузыриться, а затем стекал вниз, как пластилин в огне паяльной лампы. Один из сгустков попал в орудийную платформу на балконе. Та в мгновение ока обмякла, словно сделанная из пластичной резины, а затем растеклась лужицей; обслуживающие платформу солдаты, заляпанные брызгами черноты, прыгали вниз с высоты третьего этажа, но до земли долетали бесформенными, дымящимися грудами останков.