Ледник

этот текст кусок говна. Это будто написано другим человеком. не моим братом. я покажу, что написал он и сравни с этим.

– Девушка, поздравляю вас! Обменять фишку на билет, сможете вон в той кассе.

Ботелый мужчина, в высокой шляпе, указал, куда мне следует пройти. Его хомбург расписан как царская палата великоустюгским художником. С наигранной веселостью, неохватный, приободрял проигравших, на которых ему, по большому счету, плевать.

Я подошла к кассе. Пришлось отстоять очередь. Проигравшие истерили – одни просили вернуть деньги, другие молили. Их доводы доходили до абсурда. Некоторые даже угрожали, но таких резвых, ражая охрана справляла по реке. Каждый обиженный думал, что был обманут и оказывался в безвыходном положении. На деле же – унизительном. Через 20 минут подошел мой черед. Кассир был уже во всю взвинчен. Я протиснула ему фишку, сказала, что хочу получить выигранный билет. Он потеплел, засиял и попросил паспорт. Сзади меня стояло еще человек десять.

Невероятно, я выиграла билет в Мароуо. Это самый красивый город на земле! Место, не знающее ни войн, ни революций, ни терроризма, ни голода, ни климатических раздражений. Это закрытый город, куда практически невозможно попасть. Чтобы получить визу в Калунну, нужен либо банковский счет с тремя миллионами, либо политический безупречный паспорт. И вот, у меня на руках билет и штамп с визой в паспорте.

– Мароуо – город удовольствий. Говорят, там несколько сотен водопадов и целые кварталы, построенные в воздухе! Примите мое сердечное поздравление!

Кассир наконец отпустил меня.

Видимо, все труха. Я еще не вышла из здания, как на меня набросились скупщики. Директории в голову не пришло бы оплачивать тур в Мароуо. Думаю, поэтому билет в одну сторону. Никто бы не полетел, страшно. Вот не знаю, зачем они только раструбили обо мне? На всех экранах мое фото. Как бы домой не заявились обозреватели. Как только им выкручиваться, если я не вернусь? Думаю, им и это на руку. Придумают чего.

Я шла вдоль сплошного морского зеленого забора. На разрисованном граффити, металлическом лавровом листе, были нацеплены одно за другим объявления купли/продажи, с выкупами и розысками. Я остановилась у одного, измазанного фекалиями. На листке был изображен весьма симпатичный подросток с домашним псиноподобным шмелем на плече. Когда был сделан этот снимок, никто даже не мог вообразить себе, что жестокая неожиданность в один день поменяет счастье на скорбь. Под фотографией числились приметы мальчишки, в чем он был одет и приблизительное время когда он пропал. Желтым маркером поверх портрета и под испражнениями, подписано: «плевать». Двойное оскорбление. Тут тебе и грязная ненависть, и не ленивое использование маркера, и равнодушие. «Пропал четвертого апреля». Неделю назад. Я пошла дальше. Впереди меня, по дороге, разлетались камни, которые я пинала носком туфель. Подумать только, я, да в Мароуо! Потрясающе!

Я пытаюсь закрыть чемодан. Не выходит, слишком много вещей. У порога в комнату застыла мать.

– Ты же понимаешь, что билет только в одну сторону?

– Я понимаю, мама.

– И ты полетишь?