Тишина стояла в доме, как вода в глубокой чаше.Усадьба фон Вальденов дремала под осенним небом, где тонкий дождь сплетался с дымом от каминов. Ветер качал занавеси, и где-то далеко, за парком, слышался гул старых колоколен.Элиза сидела у окна, склонившись над старой книгой. Бумага пахла временем, как будто сама память впиталась в её страницы.Она читала строки, написанные на латыни, и иногда ей казалось, что слова слегка меняются, будто живут собственной жизнью.
«In tenebris lumen invenitur…»
– Во тьме рождается свет.
Она перечитала эту фразу несколько раз и улыбнулась.
Не знала почему, но эти слова отзывались в сердце, словно кто-то произнёс их специально для неё – здесь, сейчас, в этой тишине, где даже часы, кажется, боялись идти.За окном стояла река. Старая, полная отражений. Её серебристая гладь знала больше, чем любой человек, – видела всё: и рождение, и смерть, и тайные клятвы, шепчущиеся в лунную ночь.Элиза часто приходила к реке. Иногда с книгой, иногда просто молчать.Сегодня она тоже пошла туда, накинув плащ и прикрыв волосы капюшоном.Ветер тронул её лицо – холодно, но живо.На берегу она остановилась и увидела: на противоположной стороне стоял мужчина.Чужой.Он держал мольберт и писал реку – ту самую, которую она знала с детства.Он стоял так спокойно, будто не замечал дождя. Его руки двигались уверенно, точно он уже знал, какой будет каждая линия.
Элиза не сразу поняла, что смотрит на него слишком долго. Когда он поднял взгляд – их глаза встретились.Мгновение – и время остановилось.Её сердце замерло, но не от страха.Скорее от странного узнавания.Как будто она видела его когда-то. Может, во сне.Он слегка кивнул, вежливо, почти с улыбкой.Элиза смутилась и пошла прочь, чувствуя, как щеки вспыхивают под дождём.Но всё время, пока возвращалась к дому, ей не давала покоя мысль: кто он?И почему в его взгляде было не любопытство, а тишина – такая глубокая, как вода подо льдом?Вечером в усадьбе разожгли камин.
Сестра, Мария, болтала о предстоящем бале, о визите соседей и о том, что “всё в этом доме слишком уныло”.Элиза слушала рассеянно.Она всё ещё чувствовала на себе тот взгляд.И всё чаще вспоминала слова из старой книги:“Во тьме рождается свет.”Позже, когда в доме стихли шаги, она открыла окно.Снаружи – туман. Луна дрожала в нём, как свеча под вуалью.И вдруг – тихий звук.Шорох, будто кто-то прошёл по гравию у ворот.Она выглянула.И в лунном свете увидела его.Того самого художника.Он стоял у ворот и смотрел на дом, словно что-то искал.А потом – исчез.Не ушёл, не скрылся за деревьями – просто исчез, как растворившийся в ночи сон.Элиза не спала всю ночь.И впервые за долгое время ей снился тот дом – только старше, мрачнее, как будто он жил уже другую жизнь.
И там, в глубине сна, она услышала голос, тихий, но ясный, как звон стекла:
– Ты узнаешь его. Потому что он уже был частью тебя.На следующее утро усадьба проснулась в дымке.Роса блестела на траве, и воздух пах влажными досками старого крыльца и яблоками, собранными накануне вечером.
Элиза стояла у окна, всё ещё в ночной рубашке, и смотрела, какслуги раскладывают бельё на верёвках – обычная сцена, но в ней чувствовалось странное спокойствие, будто мир дышал медленнее.На подоконнике лежала та самая книга.Она снова раскрыла её на случайной странице – и увидела короткую запись, которой раньше не было:“Когда вода заговорит, слушай. Это будет знак.”Элиза нахмурилась.Она помнила – страницы были чистыми.И почерк, неровный, старинный, был ей незнаком.
