На южном продувном ветру,
Где горе близких сгрудит,
Светло и пусто поутру,
Тепло и сухо будет.
Я, видимо, уйду в жару,
И смерть меня остудит.
И кто-нибудь, мечом звеня
Под тихим небосводом,
Проводит, может быть, меня
До входа на свободу,
Когда, чрез Лету семеня,
Поволокусь я бродом.
И, может быть, меня там ждет
У притолоки рая
Отдохновенье от забот,
А не собака злая,
Чей ропот и мордоворот
Прохожих в дрожь бросает.
И может быть, меня тот пес,
Не покусав, приветит,
И за порогом алконост
Веселой песней встретит.
И заживу я, словно Крез,
На том прекрасном свете.
И пусть там, на небе, совсем
Ничуть не будет хуже,
Чем бытность в нашей полосе,
Где меж жарой и стужей
Мы, словно белки в колесе,
На месте стоя, кружим.
И пусть там храмы и дворцы
Под звездами сияют,
И в них пророки и творцы
Отца благословляют,
И Волопасы и Стрельцы
Пусть миром управляют.
И, по идее, чудный сад
Там должен быть, я верю,
И, коли правду говорят,
Я там увижу зверя
Мудрей земного во сто крат,
Да и людей мудрее.
Меня окликнут голоса,
И должностные лица
Меня восхитят в небеса
Летать, порхать, кружиться,
И я, чему, не знаю сам,
Начну с азов учиться.
И где-нибудь, средь синих льдов,
Над шумом водопада,
Быть может, ждет меня гнездо
С бумагой и лампадой,
Чтоб, коротая дни в бардо,
Я сочинял баллады.
И обрету я там покой,
И встречусь на тропинке
С прекрасной ангельской душой,
С моею половинкой.
И, следовательно, на кой
По мне справлять поминки?
Когда настанет грозный час,
И упадет завеса,
Беритесь за руки и в пляс
Пускайтесь все, балбесы.
Кого увижу грустным, враз
Пусть в пекло тащат бесы.
Мы были стаей одиноких птиц,
Изгоев, запевал и забияк.
Со всех на свете стран и заграниц
Собрали нас, сформировав косяк,
И был прекрасен этот жуткий стан,
Где над смутьяном царствовал смутьян.
Здесь были китоглавы и грачи,
Бакланы – пожиратели сардин,
Фигляры, гарпии, бородачи,
И каждому в клюв палец не клади,
И каждый где хотел, там и кружил,
И с нами только ветер злой дружил.
Кому пришла идея нас собрать
В столь разношерстный, бешеный кагал,
Какую цель должна такая рать
Достичь, никто из нас не понимал.
И вот перо к перу, глаза в глаза –
Слетелись побродяги на базар.
Утес, что облепила наша дичь,
С ума сходил от криков, драк и ссор.
И вот какой-то дряхлый жалкий сыч,
Протяжно свистнув, начал разговор.
И стихло все. Квохтанью старика
Внимали птицы, небо и река.
Он молвил: «На горе священной Каф
Живет загадочный царь птиц Симург.
И мы должны, свой норов обуздав,
Всем скопищем отправиться к нему.
Нас выбрали из многих, но – беда,
Что все не доберемся мы туда.
И прежде, чем подняться на крыло,
Я должен познакомить вас с Огнем,
Мрак посвятит в свое вас ремесло,
И кое-что вам растолкует Гром.
Да здравствует Симург! Эй, сброд чумной,
Нас гибель или слава ждут. За мной!»
Что? Как? На кой?.. Зачем? Куда? К чему?
Воспитанный отмщеньем и войной,
Стан загалдел: «Какой еще Симург?
Пошел бы он со всей своей родней!
Какой еще там, к черту, царь и бог?
Да он уже давно, наверно, сдох!»
Но наша ругань длилась ровно миг.
Вдруг грянул Гром, и задрожал утес,
И первой молнии сверкнувший блик
Десяток крикунов смахнул с берез,
И взвизгнув в страхе, стая в небеса
Взвилась, от смерти крылья унося.
Мы драпали куда глаза глядят,
А Гром за нами несся на парах,
Косили молнии за рядом ряд,
И только перья рассыпались в прах,
Но все ж мы выбрались, черт знает как
