Отпуск

На душе было примерно так же, как и на улице, – серо и холодно. На улице было еще и сыро, но душа моя высохла много лет назад. Высохла и очерствела. Может, еще и окаменела бы, да просто времени не хватило.

А на улице – о, там было даже не сыро, а мокро. Три дня морозов и метелей; снега насыпало столько, что замер неподвижно весь Киев. Десятки замерзших бомжей; снежные глыбы, свисающие чуть ли не с каждой крыши, несколько разбитых ими голов… а затем рррраз! – и все это безобразие начало таять. Не сразу, конечно, попробуй-ка, растопи сотни тонн снега, но все равно слишком быстро.

Тротуары превратились в канавы, полные снеговодяной смеси. Внешне – снег, а наступишь – вода. Сделаешь шаг – и нога мокрая, сделай два – и обе хоть выжимай. Пройдешь десяток метров – и мокрота ползет вверх по штанинам, до… нет, туда, к счастью, не доползает, останавливается чуть выше колена.

Впрочем, особой разницы нет, потому с неба сыплется такая же каша, а ветер услужливо носит ее горизонтально, еще и снизу поддувает, если, конечно, есть подо что поддувать. И под куртку, и под пальто. Хоть гидрокостюм надевай.

Давненько не надевал я гидрокостюма, уже даже не очень и хочется. Разленился.

Сыро было на улице, сыро и холодно. Неудивительно, что и людей мало.

Говорят, в такую погоду хороший хозяин собаку за дверь не выгонит… сущая правда. Сам видел. Запустил хороший хозяин собаку в дом, положил в уголке какую-то тряпку, пес хвостом помахал благодарно и аккуратно сел. Не вздумал ни бегать по дому, ни жрать просить. Просто залег себе в тепле и, наверное, благодарил за это судьбу. А может, и не судьбу, а собачьих каких-то своих богов.

А кот залез на антресоль под самый потолок и всю ночь так и сидел, уставившись взглядом в незваного гостя. «Как это? – наверняка думал он. – Собака – и в доме! Не может быть, ну не может, и все тут!»

Давно это было. Нет уже, наверное, ни собаки той, ни кота. Короток век домашних любимцев, недолго радуют они хозяев. Надеюсь, попал каждый из них в свой маленький рай, отдельный для кошек и, само собой, отдельный собачий. А вот ада, видимо, у них нет. Ну сколько там нагрешит безобидный пушистик? Разве что сардельку утащит со стола, ну так за это тапка полагается, а не котел с горячей смолой.

Нет для них ада.

А я пока что есть. И квартира у меня есть. Имеется также окно, потоки воды на нем и бутылка коньяка на столе.

А гостей у меня нет и не планируется, пусть даже и Рождество на носу.

И телевизора нет, потому что не люблю.

И звонок надо бы отключить, потому что скоро начнут ломиться посевальщики или щедровальщики, или как там их…

Говорят, мысль бывает материальной. Наверное, так оно и есть, потому что не успел я эту мысль додумать, как звонок мой задребезжал.

Именно задребезжал – старенький был звонок, советский еще, и работал на своем месте лет полсотни, и еще, наверное, столько же может – если не придет новый хозяин, не поставит домофон и не выбросит ненужного старичка.

А если не выбросит – то, может, еще немного подребезжим.

Пока я думал, идти прогонять гостей или подождать, пока самим надоест, звонок протарахтел еще одну очередь.

Настойчивые, ишь ты. Придется идти.

Пока шел, звонок продребезжал еще дважды. И знаете, что я скажу? После первого нажатия кнопки гость мог рассчитывать на вежливость, после второго – на то, что его не пошлют, после третьего – пошлют, но недалеко, а после четвертого – хорошо будет, если не заедут в морду.