Наследство тетушки Люцинии

ГЛАВА 1
Когда ни с того ни с сего вместо стерильной лаборатории оказываешься в пыльном, паутинном, заваленном сухой травой и рваными вонючими тряпками сарае, это само по себе отвратительно. А если какой-то отморозок тут же хватает тебя, выкручивает руки и валит лицом в эти самые тряпки?! Да чтоб его самого этими тряпками вдоль хребта и поперек морды!
— Отпусти, ублюдок! — Аурелия хотела, конечно же, заорать от души, но получился только жалкий хрип. У-у, мерзкие тряпки! — Отпусти меня немедленно. Дебил, отребье недоношенное! Ты хоть понимаешь, что мой отец…
«Мой отец этого так не оставит», — собиралась она сказать. В самом деле, похищение единственной дочери самого Гарсиано Мильефорца — это вам не тачку ржавую из-под притона угнать, такое покушение на устои будут расследовать всеми силами полиции королевства! И никто из причастных не уйдет.
Но когда на ее голову полилась настойка святого Таргуша — ее Аурелия легко опознала по характерному запаху, — версия с похищением дала трещину. Похищенную девицу могут изнасиловать, могут ширануть дурью, продать, избить. Могут вежливо отвезти в какую-нибудь нору и запереть там, если надеются взять за нее выкуп — в случае с Аурелией Мильефорц были все шансы именно на такое развитие событий. Но никто, никакой кретин, дебил или отморозок не станет поливать ее настойкой для изгнания бесов!
Может, он фляжки перепутал? Идиот же.
Если сейчас забормочет «Изыди», значит, не перепутал.
— Изыди в бездну, откуда взялся, отпусти деву, какую занял…
— Да прекрати же, дурак! — взвыла Аурелия. — Дебила кусок, я похожа на одержимую?! Ты хоть знаешь, что от настойки Таргуша волосы намертво слипаются, никакой шампунь не возьмет?! И на лице пятна остаются?!
Слава Создателю, он услышал и понял! Настойка литься перестала, а саму Аурелию резко перевернуло на спину. Перед глазами мелькнул ворох травы, дощатая стена, сквозь щели в которой пробивался тусклый свет, окно под самой крышей, из него свет лился уже широким потоком, и наконец чья-то лохматая голова, на фоне света выглядевшая темным силуэтом. С одной стороны, не очень-то и хотелось наблюдать наверняка кретинское выражение дебильного лица. С другой — в такой до ужаса непонятной ситуации все-таки лучше видеть, с кем имеешь дело. Безопаснее.
— Волосы? — переспросил он. Точно, дебил.
— Вот эти, — отплевавшись от травы, непонятно как набившейся в рот, Аурелия подергала себя за прядь, благо руки он все-таки выпустил из хватки. Плечи болели, да и синяки наверняка останутся. Ничего, папа с него спросит за каждый ее синяк и за каждую из этих мерзких травинок, от которых она ощущает себя какой-то коровой или лошадью. И вдруг замерла. Вместо роскошных белокурых локонов в пальцах отчего-то оказались темные прямые прядки, не совсем уж черные, конечно, но каштановые! Убожество какое! — Что это? — спросила, окончательно охрипнув от ужаса. — Что ты со мной сделал, уродище безмозглое?!
Похититель молчал, только ощущение чужого тяжелого взгляда становилось все явственней. Ну что ж, придется объяснить, что Аурелию Мильефорц не напугать всего-то слишком пристальным взглядом! К таким психическом фокусам она давно приучена. Прослушала целый курс лекций о способах борьбы с ментальным воздействием у самого магнуса Игнациуса Штейма. И, между прочим, была лучшей на практических занятиях. А это ментальное воздействие, не какие-то примитивные гляделки в сарае!