Поймать Лисичку

ГЛАВА 1
Илберт Ноэль не любил, когда вламываются в его покои. Илберт Ноэль не любил, когда его учили жизни. Но мало ли что он не любил, когда на кону стоял слишком большой куш? Сонно щурясь, он гневно взирал на распахнутые настежь шторы. По комнате, недовольно кривясь, прохаживалась матушка. Начало дня обещало очередной скандал на две персоны.
— И вам доброго утра, — сонно буркнул Илберт, мечтая, чтобы всё происходящее оказалось лишь дурным сном.
Аришия Ноэль происходила из обедневшего аристократического рода. Увы, у неё был старший брат, о передаче титула и речи быть не могло. Поэтому мезальянс для неё стал позором на всю оставшуюся жизнь. Сытую, надо отметить, жизнь, но полную сожалений об упущенных возможностях. И каждый раз она пыталась вернуть положение в обществе если не себе, то хотя бы единственному сыну.
— Немного манер, мой дорогой. Они должны быть у тебя…
— ...потому, что ты аристократка. Я помню, — ответил Илберт, демонстративно зевая и не прикрывая рот ладонью.
Аришия так же картинно ужаснулась, а потом вальяжно опустилась в кресло, расправила складки на синей атласной юбке и с вызовом посмотрела на сына.
— Я договорилась с его величеством.
— О чём же?
Вопрос был риторический. Наверняка она договорилась о каком-то мелком титуле. Это ведь единственное, что имеет смысл, не так ли? Илберт её уверенности не разделял и считал, что куда важнее состояться в первую очередь как личность. В конце концов, если раньше рождение в правильной семье давало доступ к образованию и хорошей пище, то теперь это просто дань традициям.
— Мы проведём отбор невест. Кандидатки уже согласованы с королём. Выберешь одну из девочек и унаследуешь её титул. Правда, я здорово придумала?
— Что?! — В синих глазах мелькнула искорка недовольства.
Илберт резко встал с постели во весь свой немаленький рост и посмотрел на мать сверху вниз. Аришия была высокой, сто семьдесят четыре сантиметра, а сын вымахал ещё на голову выше, поэтому женщина в кресле едва заметно поёжилась. Она чувствовала себя маленькой и хрупкой рядом с разгневанным Илбертом. С непричёсанными чёрными волосами он напоминал взъерошенного ворона.
— Без суеты. Без лени. Без…
— ...страха. Без личной выгоды. Без гнева. Без пристрастий. Я помню, мама, помню, — закончил девиз матери Илберт и мысленно добавил “без ограничений”.
В его понимании главным фактором, не дающим людям развиваться, были именно глупые ограничения. И речь не о том, что не нужно совать руки в огонь, а об архаичном наследии, которое давно пора сдать в музей.
— Итак, я отобрала достаточное количество претенденток. Они все молоденькие миленькие девочки, так что противно тебе не будет. У многих есть неплохое образование, что, безусловно, плюс. А ещё они единственные дочери своих обедневших родителей.
— И ты хочешь, чтобы я спас кого-то из них, подарив билет в богатую жизнь? — недовольно спросил Илберт, садясь на постель и потирая виски.
Если Аришия что-то придумала, то она не отступится. Аристократическая гордость, как про себя называл подобное поведение Илберт, хотя правильнее было бы именовать такую манеру ведения дел ослиным упрямством.
— Да. Ларэтия нуждается в сильных аристократических родах. Вырождение происходило и раньше. Если соединить наши деньги и чьё-то благородство, мы получим как раз то, что нужно.