Сыновья

ПРОЛОГ

Эту историю рассказал мне один мой заочный знакомый, с которым я познакомился на просторах Сети. Острый на язык, хороший собеседник и многогранный, интересный человек, наряду с множеством достоинств он обладает одним серьезным недостатком. Дело в том, что он родился и вырос в Одессе, поэтому я бы не советовал вам верить ни одному его слову, и, в особенности, этой истории. Да и вообще, повесть сия вызывает множество вопросов как натянутостью ее сюжета, так и бьющей через край сентиментальностью. Ну просто не могло быть такого в реальной, не книжной жизни. Однако бывают иногда ситуации, когда следует воздержаться от каверзных вопросов и просто слушать. Вот и в тот раз, я, с трудом удержавшись от комментариев, выслушал это повествование до конца и задумался. Теперь я пересказываю эту повесть для тебя, мой Читатель, в надежде, что и ты задумаешься.

ЧАСТЬ первая. Иерусалим, 2024 год

ГЛАВА Лях

Иерусалим... У моего деда одно это имя вызывало, надо полагать, душевный трепет, если не приступ религиозного экстаза. А уж кабы он ступил ногой на камни, по которым ходил сам Иисус... Не знаю, такое мне трудно себе даже представить. Но дед уже давно лежит под простым гранитным крестом на городском кладбище и раз в году, когда мне удается вырваться в городок моего детства, я прихожу на его могилу с букетом фиалок. Сам же я плохой католик и, наверное справедливо, Аля, которая за два десятилетия изучила меня лучше, чем я сам, называет меня "агностическим марксистом". Во всяком случае, сегодня Святой Город не вызвал во мне абсолютно ничего хотя бы отдаленно напоминающего душевный трепет. Вот и сейчас, я попирал брусчатку, по которой возможно ходил (а, скорее всего, не ходил) сам Спаситель и думал отнюдь не о божественном. Меня больше всего беспокоила необходимость купить подарки жене и сыну, в сочетании с патологическим неумением такие подарки выбирать. А вокруг меня бушевал всеми красками безалаберный восточный базар и глаза разбегались, не желая концентрироваться. Мимо неслись стада разномастных туристов, торопящихся поставить еще одну галочку в предварительно составленном списке достопримечательностей. И горе тому, кто пропустит хоть одну. Вот молодая японка, с трудом говорящая по-английски, судорожно улыбаясь из последних сил, пытается найти пропущенную ею пятую станцию "Скорбного пути" и похоже, что без этой станции вся ее поездка на Святую Землю потеряет смысл. Обвешанный оружием и разнообразной электроникой израильский патруль, смущенно пожимая плечами, уже терзает свои коммуникаторы в попытке предотвратить трагедию. А мимо них, ни на кого не глядя, меряет ступеньки старик-араб с хвостами моркови и сельдерея, выглядывающими из сумки с надписью: "Пепси". Древний город живет своей жизнью.

Я медленно спускался в базарные недра по щербатым ступеням, наблюдая эту вакханалию красок и звуков, дыша ею. Шаг за шагом я вбираю в себя, пью этот безумный город. Но моих шагов не слышно, потому что и слева и справа от меня владельцы сувенирных лавочек, похожих одна на другую, как два "фольксвагена", расхваливают свой товар на множестве самых разных языков. При виде меня они безошибочно переходят на ломаный польский с солидной примесью русских слов.

— Пане, пане! Выглядач! — кричат они — Наилепши памятки! Дешево!