Все жанры Все авторы
Я – боль, или Посвящение тем, кем жив - Владимир Псарев

Я – боль, или Посвящение тем, кем жив

Страниц

10

Год

2020

Я долго размышлял над тем, какие идеи и мысли заслуживают быть представленными здесь. Итак, я рассуждаю: что именно стоит сказать в этом тексте? Внутри меня уже есть ответы на эти вопросы. Мои мысли переплетаются, как сложная головоломка, но это не пугает меня. Жизнь нельзя ограничивать простыми шаблонами и рубриками, ведь она слишком многогранна и интригующа. Каждый мгновенье приносит свои сюрпризы и иногда преподносит трудности, но только так мы можем осознать, насколько она прекрасна.

Мне приходилось слышать обвинения в свой адрес, но я всегда говорил только то, что душа велит мне говорить в данный момент. Кто сказал, что долгие отношения не закончатся вместе со счастьем и детьми? А кто-то обещал, что обеспеченная работа гарантирует нам беззаботную старость? Может быть, вы уверены, что у вас всегда найдутся настоящие друзья, а ваши дети будут всегда здоровыми? Отважно задайте любой философский вопрос и уверенно отвечайте на него: "нет". Именно так вы всегда будете придерживаться своей точки зрения, и всегда будете готовы справиться с жизненными трудностями.

Проходя сквозь неизвестные дали, я не знаю, где именно меня это приведет, но я наслаждаюсь видом, открывающимся передо мной в настоящий момент. Каждый шаг, каждое решение - это шанс на новые открытия и личностный рост. Взглядом вперед я вдыхаю жизнь полной грудью, готовый принять все вызовы и приключения, которые мне предстоят. Все, что нужно, это оставаться открытым для возможностей и наслаждаться путешествием, которое мы называем жизнью.

Читать бесплатно онлайн Я – боль, или Посвящение тем, кем жив - Владимир Псарев

Спрячь сына моего, любимая женщина. Закрой меня, мой друг. В этом рассказе только правда. Можете считать это моей исповедью. Моими "Историями из легкой и мгновенной жизни", только в десять раз короче. Совсем скоро – через какие-то пару десятков лет – описанные здесь девушки станут серьезными любящими матерями, парни – отцами и главами семейств, выпивающими по пятницам, и воскрешающими по воскресеньям. Дай Бог никому не истлеть на кухне, не рассыпаться именами и пронести через эпоху то, что им дали родители и, быть может, такие, как я, годы тому назад. На этих страницах я не прошу спасти меня от самого себя. Я просто рассказываю о том, что для меня важно, и о том, о чем вслух страшно признаться многим. Прошу прощения у тех, о ком рассказал здесь, и, по совместительству, тех, кому это посвящаю. У всех. И говорю им спасибо.

"Не проснусь"

Маленький провинциальный город. Здесь, так кажется, все друг друга прекрасно знают. Может быть, так и есть. Я думаю, что человеческая память способна вместить десяток тысяч имен. Моя, в любом случае, уже хранит.

Лето здесь – воистину самое прекрасное время, если отбросить то, что во время дождя от грязи невозможно отмыть никакие кроссовки. Спасают автомобили. Хотя, признаться, их тоже нужно иногда мыть. И здесь – лучше всего самому.

Мое детство было счастливым. Мне нет никакого смысла лукавить о том, что я где-то страдал и пробивался. Да, местами, если анализировать сейчас, такие моменты были, но в те года абсолютно так не воспринимались. С ранних лет я имел какую-то неистовую тягу к обучению. Не знаю, с чем это связано. Быть может, бабушка, ныне покойная, слишком много внимания уделяла моему домашнему образованию. Свою дочь – мою мать – она родила в тридцать семь лет. Строила карьеру. Построила. Но материнства в полной мере не вкусила, пока не вышла на пенсию и не занялась моим воспитанием. Валентина Даниловна Шашкова. Мне запомнилось все. Наши детские (для меня) игры, чтение книг вслух, рассказы о Ленинграде, в котором она когда-то жила и работала. Вкус к знаниям дала мне именно она. Мама, сама не отрицая этого, не могла мне внушить никаких наук, кроме науки любви. Любви чистой и беззаветной. Любви к своему ребенку в той степени, которая разрушает, разрывая данное малышу чистое полотно мироздания. На разорванном невозможно рисовать свое. Но моя бабушка, пока могла, эту белую скатерть подшивала. Подшивала старательно, и именно в тех местах, где хотела каснуться моя кисть. Нет, это не значит, что я не люблю и не уважаю свою мать. Это лишь заметка о том, к чему я пришел к двадцати двум годам, а она к сорока пяти.

Бабушка умерла, когда мне было семнадцать. Я вернулся из Екатеринбурга со сборов и увидел в подъезде деревянный крест с ее инициалами. Мне ничего не сказали. Совершенно. Не хотели беспокоить. Еще один пример трогательной, но разрушающей заботы. Помню, как я, почти невыездной, восхищался красотами города-миллионника, фотографировал еще не снесенную телевышку, уродовавшую, по мнению местных, весь облик Екатеринбурга, а тут раз – и пожалуйста. Плакал, но скромно. Не так, как плакал на похоронах дедушки десятком годов раньше. Теперь я понимал всю необратимость времени, и это меня сдерживало.

Мама родила меня в двадцать четыре года. Родила от женатого мужчины, которому верила. У меня есть сводный старший брат – Эдуард, и сводная сестра – Валерия (младшая). От этой же женщины. Моя мама верила, и осталась со мной на руках. Их не опустила только благодаря бабушке, видевшей войну, оттепель, застой, перестройку. Рушились судьбы, сменялись генсеки, а она стояла – как соборы любимого ей Петербурга, в пору ее становления – Ленинграда. Запомнились ее истории о том, как она гуляла по колоннадам Казанского собора, в те годы – музея атеизма. Или загорала на пляже перед Петропавловской крепостью. Золотые шестидесятые. Все когда-то бывают молоды. А потом умирают. Внезапно. Через пятьдесят лет.

Вам может понравиться: