Призраки Калки

Кузнец Светозар жил в Южном предградии. Неподалёку от Южных ворот располагался его двор, состоящий из мастерской, хозяйственных построек и большой семиоконной избы, находящейся посредине.

В Рязани было много подобных построек: усадьбы бояр, купцов, ремесленников. Каждая усадьба, огороженная деревянным забором, состояла из подобных жилых и хозяйственных помещений.

Преобладали наземные бревенчатые дома с двухскатными крышами, но были и другого типа – полуземляночные, со стенами на деревянном или плетёном каркасе, обмазанные глиной.

Большой был двор у Светозара.

Жил кузнец не бедно, заказы получал от самого князя рязанского.

Имя Пимен, данное при крещении, предпочитал не упоминать, так же как имена сыновей: Вышата крещён Прокофием, Найдён – Порфирием.

Надо сказать, что в Рязанской земле большая часть населения так и жила: за христианскими именами всё ещё таилась языческая, славянская сущность, что, впрочем, никому не мешало поститься в срок или еженедельно посещать церковь.

Слыл кузнец волхвом, знал огненные заклинания, не боялся ходить на топкие болота, где по-прежнему обитали языческие духи. Но с ними Светозар дружил, они помогали находить железо.

Словом, всё в Светозаровой семье дышало покоем и благополучием, языческим ладом и христианскими молитвами.

Кузнец каждый день благодарил Господа, что дал ему возможность жить в этом прекрасном городе, городе мастеров.

Ремёсла – самые разные, от домниц для варки металла до ювелиров, которые производили изделия из золота, серебра, драгоценных камней.

Работали гончары, плотники, каменщики, медники, стеклоделы, резчики по кости и камню.

Все работали себе не в убыток, потому как княжеская пошлина была мизерной.

Словом, жил Светозар и радовался тому, что живёт.

Глядя на солнце, улыбался много раз на дню…

Но с недавних пор на кузнецов двор, семью, рухлядь словно наложили заклятье – курицы не неслись, корова перестала давать молоко, огонь в горне тух ни с того ни с сего, молоток валился из рук… Светозар крепился, молчал. Старел, только иногда грозил кулаком кому-то неведомому: не искушай еси, не возропщу.

Но роптал, ибо супруга Глафира бродила по избе чёрной тенью, а молодший Вышата видел сны, пересказывать которые опасался, и доподлинно страшился, что мать ополоумела.

…В это утро 11 июля-грозника ему показалось, что худшие опасения сбываются, Глафира оделась в светлое, стала весёлой и разговорчивой.

– Мать, чего с тобой стряслось? – опасливо дрожа голосом, спросил жену.

– А и ничего не стряслось. Чего могло статься? – отвечала она, улыбаясь. – Снился мне нынче Найдёныш наш, весёлый такой, нарядный, но уставший неимоверно. И сердит на всех нас.

Светозар и Вышата разом замерли и затаили дыхание, оба верили в загробную жизнь.

– Что сказал сыне?

Глафира пожала плечами.

– Баит, мол, непотребно оплакивать меня, я вживе.

Вышата тут же залился слезами.

Светозар обессиленно махнул рукой и выбежал во двор.

Душили слёзы, кружилась голова, отрывисто бухало посредине груди.

На миг показалось, что колокольня Успенского собора съехала на правую сторону. Встряхнул головой, посмотрел снова. Нет, на месте.