Время не устает

Автор

Страниц

105

Год

—

Книга «Время не устает» — последний том собрания сочинений замечательного русского писателя Юрия Полякова. Этот том является двенадцатым в счете и полон настоящих художественных шедевров в разных жанрах. Юрий Поляков — выдающийся поэт, делающий свои первые шаги в начале 1970-х годов. Ровесник пятидесятых годов, он сразу стал одним из главных представителей своего поколения и быстро завоевал признание как поэт. Книга «Время не устает» собрала стихи, написанные Поляковым за почти полвека его жизни и творчества. Здесь вы найдете как известные стихи, уже публиковавшиеся в периодике и включенные автором в свои предыдущие сборники, так и ранее неизданные, специально отобранные и подготовленные для этого издания. Ранняя лирика Полякова действительно считается лучшим образцом советской поэзии, и она точно не оставит равнодушными ни одного читателя. В книге также представлены острые сатирические стихи, написанные поэтом в разное время и освещающие актуальные проблемы социума. Не менее интересными являются и новые произведения, которые Юрий Поляков создавал в последние годы своего творчества. Среди них вы найдете что-то для себя, что подарит вам волнующие эмоции и прекрасные моменты. Не обошлось и без фронтовой поэзии, и в этой книге есть замечательная работа Полякова, посвященная Георгию Суворову — молодому поэту и герою Советского Союза, павшему в Великой Отечественной войне. Начинается книга с интересного эссе, которое называется «Как я был поэтом». В этом эссе Юрий Поляков делится своими наблюдениями о стихотворном ремесле и описывает свой собственный путь к поэзии. В завершении книги вы найдете оригинальные статьи о классиках поэзии, таких как Александр Пушкин и Сергей Есенин, а также о выдающихся поэтах советской эпохи. Книга доступна в формате PDF A4 и соответствует оригинальному издательскому макету. Благодаря этому, вы сможете полностью погрузиться в литературный мир Юрия Полякова и наслаждаться его талантом.

Читать бесплатно онлайн Время не устает - Юрий Поляков

Эссе

1. Влеченье – род недуга

Человека, который хоть недолго был поэтом, я узнаю с первого взгляда. И не важно, кем он стал после своей поэтической кончины – журналистом, прозаиком, политиком, инженером, бизнесменом, генералом, бомжом… Как заметил, кажется, Флобер: на дне души самого жалкого бухгалтера таятся обломки великого поэта. А все дело в том, что поэт – счастливый невольник слова. Он и в быту разговаривает совсем не так, как другие, – не просто обменивается информацией, а наслаждается, упивается рождением внезапного словесного смысла. Он кожей чувствует, что иной крошечный промежуток между словами значит куда больше, нежели сами слова. Для него слово – это живая белка на великом древе, соединяющем землю и небеса. Для большинства же слово – это просто шапка, пошитая из мертвых беличьих шкурок…

Написаны горы сочинений о пророческих способностях поэтов, об их умении предугадывать ход истории. Это действительно так, и профетический дар объясняется, по-моему, именно особенным чувством живого слова. Ведь все события совершаются прежде в языке, в слове, а лишь потом в реальной жизни. Советская цивилизация зашаталась, когда мы пустили в нашу речь такие словечки, как «совок», «коммуняки», «тоталитаризм»… Не случайно было широко подхвачено придуманное мной словечко «апофегей». Оно отразило то межумочное состояние общества, когда по-прежнему жить не хотят, а как надо жить – никто не знает, кроме либеральных ведунов – извечных двоечников нашей истории.

А в 1992-м, едва появились в языке «прихватизация», «демокрады», «ельциноиды» и прочее, стало ясно: вестернизация России если и не отменяется, то откладывается надолго. Помню, как – прочитав в «Труде» мой неологизм «соросята», мне позвонили из фонда Сороса и предложили в обмен на лояльность вояж по американским университетам. Я, конечно, отказался с гордостью человека, только что закончившего штопку последних штанов. Но какова оперативность! Понимают мировые «закулисники» цену точному слову. Поэт благодаря особому дару улавливает тихую языковую подготовку исторических сломов раньше остальных людей. «И гад морских подводный ход» – сказано Пушкиным именно об этом, а не о миграциях косяков атлантической сельди.

Поэт может молчать в разговоре, но по тому, как загораются его глаза при удачном чьем-то слове, сразу понимаешь – кто он таков. В 1986 году я был с творческой, так сказать, миссией в Сирии и встречался с тамошними литераторами. В мою задачу входило проинформировать писательскую общественность о том, как поставлено литературное дело в тогдашнем СССР, а организовано оно было, если вынести за скоби мягкий, но твердый идеологический контроль, отлично. Мой рассказ о писательской жизни Страны Советов арабы слушали с неподвижными лицами, мерно перебирая четки. Некоторое оживление вызвали лишь сведения о тиражах тогдашних толстых литературных журналов. Когда я сообщил, что тираж «Юности» – три с половиной миллиона, они глянули на меня так, точно хотели сказать: «Хоть ты и гость, уважаемый, но врать все равно нехорошо, у нас за это бьют палкой по пяткам…» В заключение переводчик Олег Бавыкин попросил меня прочитать хотя бы одно мое стихотворение. Я пожал плечами, посмотрел на эту невозмутимую бедуинскую аудиторию и продекламировал:

Продолжить чтение

Вам может понравиться: