Все жанры Все авторы
Повесть о жизни. Книги IV–VI - Константин Паустовский

Повесть о жизни. Книги IV–VI

Страниц

395

Год

2023

Константин Паустовский – талантливый русский писатель, чье произведение считается одним из величайших в истории русской литературы XX века. Его романы, повести, рассказы и очерки привлекли внимание читателей по всему миру и были переведены на множество языков. Паустовский является символом не только писательской благородности, но и духа своей эпохи. Несмотря на то, что его работы были неоднократно предлагаемы для Нобелевской премии, политические обстоятельства помешали ему получить эту высокую награду.

"Повесть о жизни" – это проект, над которым Паустовский работал более 18 лет. В этом произведении мы следим за жизнью писателя, начиная с его детства и до момента осознания своего литературного успеха. Это произведение стало одним из наиболее значимых после Второй мировой войны по мнению Евгения Гришковца. Он характеризует "Повесть о жизни" как невероятно захватывающую, великолепно написанную и полную богатства работы, которая напоминает о величии русской литературы.

В этом издании представлены четвертая, пятая и шестая (заключительная) книги "Повести о жизни". Это незаменимое чтение для всех ценителей литературы, которых завораживает магия слов и величие русской письменности. Также, они смогут насладиться эксклюзивными материалами, предоставленными редакцией, которые помогут лучше понять и оценить творческое наследие Паустовского.

Читать бесплатно онлайн Повесть о жизни. Книги IV–VI - Константин Паустовский

© К. Г. Паустовский (наследник), 2023

© Оформление. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2023

Издательство Азбука®

* * *

Книга четвертая. Время больших ожиданий

Предки Остапа Бендера

В февральский день 1920 года во время пронзительного норда деникинцы бежали из Одессы, послав напоследок в город несколько шрапнелей. Они лопнули в небе с жидким звоном.

Белые оставили после себя опустошенный город. Ветер наваливал около водосточных труб кучи паленой бумаги и засаленных деникинских денег. Их просто выбрасывали. На них нельзя было купить даже одну маслину. Магазины закрылись. Сквозь окна было видно, как толпы рыжих крыс-пацюков судорожно обыскивали пыльные прилавки. Базарные площади – все эти Привозы, Толчки и Барахолки – превратились в булыжные пустыни. Только кошки, шатаясь от голода, неуверенно перебегали через эти площади в поисках объедков. Но ни о каких объедках в то время в Одессе не могло быть и речи.

Жалкие остатки продовольствия исчезли мгновенно. Холод закрадывался в сердце при мысли, что в огромном и опустелом портовом городе ничего нельзя достать, кроме водопроводной воды с привкусом ржавчины. Водопровод каким-то чудом еще качал из Днестра тонкую струю этой воды.

Я жил в то время в Одессе, в пустом санатории доктора Ландесмана на Черноморской улице.

Вместе со мной в санатории поселилось несколько журналистов. В их числе был и петроградский журналист Яша Лифшиц – человек чрезмерно деятельный и не интересовавшийся ничем на свете, кроме политики и газетной работы. О нем я писал в предыдущей своей автобиографической повести «Начало неведомого века».

Незадолго до прихода советских войск Яша сказал мне, что надо выметаться от Ландесмана, так как большевики, когда войдут в Одессу, санаторий национализируют, а нас все равно выкинут.

– Возможны крупные неприятности! – произнес Яша роковым голосом.

Какие именно могут быть неприятности, он не объяснил. Но так как в те времена ожидание неприятностей было повседневным состоянием людей, то я его и не спрашивал.

Мы с Яшей сняли по соседству с санаторием дворницкую у оборотистого домовладельца, священника-расстриги Просвирняка.

Дворницкая стояла в заглохшем саду, окруженном высокой оградой из камня «дикаря». Со стороны улицы ее защищал двухэтажный дом. Жить в этой дворницкой в то немирное время было спокойно, как в крепости. Недаром сам Просвирняк называл дворницкую «Форт Монте-Кристо».

До нас Просвирняк сдавал дворницкую профессору Новороссийского университета по кафедре политической экономии, обрусевшему немцу Швиттау. Профессор переделал дворницкую под маленький удобный особняк, окружил его куртинами маргариток, перевез в дворницкую свою библиотеку, но вскоре, предчувствуя приближение опасных времен, бросил все и бежал в Константинополь.

Профессорская библиотека состояла почти сплошь из немецких книг по экономике, таких аккуратных, что казалось, к ним ни разу никто не прикасался. К тому же они представлялись мне неимоверно скучными из-за своего готического шрифта.

Книги источали острый запах лизола и гвоздики. С тех пор этот запах стал для меня признаком вяжущей скуки, в особенности запах гвоздики – черных, похожих на маленькие обойные гвозди семян тропического растения.

Но зато в библиотеке у профессора стояли и все восемьдесят шесть томов энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона. Это было завидное богатство.

Вам может понравиться: