Память души

Я поджигаю храм твоих убеждений. Когда он будет разрушен, ты увидишь огромное, необъятное небо.

Энтони де Мелло

…Летящая ткань летнего розового платья, выбранного не по промозглой ноябрьской погоде, развевается на ветру. Моросит мелкий дождь вперемешку со снегом. Капли его стекают по груди, по лицу, рукам, голым по локоть, худым и бледным. Поворачиваю в раскрытые, будто специально для меня, ворота в кованом железном заборе. Он стоит один посреди пустынного, словно пережившего апокалипсис пространства. Нас разделяет всего пара шагов, дистанция стремительно сужается. Тела едва соприкасаются, его горячая ладонь сжимает мою. И лишь от массивного серебряного кольца на большом пальце его правой руки исходит пронзительный холод…

Сон оборвался, грубо вытолкнув меня обратно в реальный мир. Состояние экзальтации растворилось в звенящей ночной тиши. Я сделала глубокий вдох, такой долгожданный, в легких катастрофически не хватало воздуха. Пальцы крепко сжимали простынь, тело сотрясала судорога. «Кажется, у меня поднялась температура, оттого и сны больше похожи на бред», – успокаивала я себя.

Укутавшись в длинный, почти до пола, махровый халат на два размера больше моего нестандартного XS, я побрела на кухню, машинально включив чайник. Нужно было срочно выпить жаропонижающее, ведь впереди намечался ответственный день. Сжимая обеими руками теплую кружку, я гнала от себя ощущение дежавю. Который раз за последнее время?!

Этот момент снился мне с пугающей периодичностью вот уже несколько лет. Обычно меня не удивляли повторяющиеся события во сне, например, невозможность открыть глаза из-за яркого света, бьющего прямо в лицо, или слабость в ногах, когда нужно бежать, спасаясь от монстра – все это нереально, я почти не испытывала эмоций, будто знала, что грезы вот-вот рассеются. Но совсем другое дело – сон, что разбудил меня в эту ночь – больше похожий на воспоминание, выуженное из глубин прошлого.

Там, в царстве Морфея, меня окрыляла любовь – всеобъемлющее, прекрасное чувство, которого, увы, я не испытывала в реальности. Все прочие сферы жизни затмила карьера – целиком и полностью я посвятила себя работе. Мой бизнес порой напоминал нефтяное пятно, которое распространяется по поверхности воды, заволакивая все бо̀льшую площадь масляной пленкой. Иногда, будто остановившись посреди дистанции, я спрашивала себя: «Для чего все это?», но, не найдя ответа, устремлялась дальше. Возможно, так я подсознательно оправдывала уход от серьезных взаимоотношений, уже имея за плечами горький опыт разрушенных грез…

На первом свидании был потрясающий вид из окна на самое сердце города с высоты птичьего полета. А позже, опьяненные вином и чувством притяжения друг к другу, мы целовались, плавно перемещаясь с дивана на пол.

Все происходило стремительно, и уже при следующей встрече волна страсти перенесла нас из гостиной в спальню, где некое чувство, тогда я приняла его за любовь, накрыло с головой.

Число три ознаменовало разрыв. В тот день я впервые приоткрыла дверь в свое сердце. Мы сидели за барной стойкой в его доме, созерцая потрясающий вид на Чикаго, пили коньяк десятилетней выдержки и разговаривали. Мои ноги свисали с высокого стула, и я чувствовала себя маленькой наивной девочкой. Может быть поэтому, а может под действием алкоголя, или просто из симпатии к этому солидному, вселявшему ощущение надежности мужчине, я разоткровенничалась с ним, слишком поздно осознав, что сделала это напрасно.