Все жанры Все авторы
Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века - Кирилл Осповат

Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века

Страниц

120

Год

2020

Развитие института литературы в России берет свое начало в эпоху Елизаветы Петровны, которая правила с 1741 по 1761 годы. В то время складывалась система придворного патронажа, которая оказывала значительное влияние на словесность и сочинительство, считавшиеся важным показателем процветающего монархического государства. Современные исследования Кирилла Осповата, который является одним из авторитетных литературоведов, изучающих связь между русской словесностью XVIII века и государственностью, позволяют рассмотреть вопрос взаимодействия поэтики и политики, литературной формы и модели общества абсолютистского строя. Как влияли на русских авторов эллинские представления о поэзии, распространенные в Европе, и какие коммуникативные стратегии лежали в основе их произведений? Какое место литературному акту отводилось в социальной модели общества того времени, и каким образом словесность подтверждала свое право на общественное признание? Как сливался лирический модус с конструкциями монархической власти и политической субъектности подданного? Кирилл Осповат является филологом и доцентом Университета Висконсина в Мэдисоне, а его исследования получили признание научного сообщества.

Читать бесплатно онлайн Придворная словесность: институт литературы и конструкции абсолютизма в России середины XVIII века - Кирилл Осповат

Введение

Предлагаемая книга представляет собой очерк русской литературы середины XVIII в., когда стараниями Кантемира, Тредиаковского, Ломоносова и Сумарокова в России складывался «институт литературы» (П. Бюргер).

Двадцать лет царствования Елизаветы Петровны (1741–1761) стали эпохой первого расцвета светской русской словесности при последовательном покровительстве двора. Якоб Штелин писал в позднейшем мемуарном наброске: «В благополучное царствование Ея И. величества Елисаветы Петровны так возвышалась поэзия и прочия изящныя искусства и науки, что оне приняли совсем другой вид» (Куник 1865, 388). Статья С. Г. Домашнева «О стихотворстве» (1762), вышедшая через несколько месяцев после смерти императрицы, содержала сходные оценки:

В щастливое для наук владение бессмертной славы достойныя императрицы Елисаветы Первой стихотворство пришло в цветущее состояние в России. То, что видели Афины в самое благополучное время своей вольности; что видел Рим при Августе; что видела Италия при Льве Х; что видела Франция при Людовике XIV, увидела Россия во времена великия Елисаветы (Ефремов 1867, 191).

Формулировки Штелина и Домашнева указывали не только на жанровое и стилистическое обновление литературного репертуара, но и на стремительно усиливавшееся придворное покровительство словесности: если в 1740 г. кабинет-министр А. П. Волынский избивал Тредиаковского во дворце, то в 1765 г. бывший канцлер гр. М. Л. Воронцов, один из первых вельмож империи, воздвиг в Александро-Невской лавре каменное надгробие «Михаилу Ломоносову <…> бывшему статскому советнику <…> разумом и науками превосходному, знатным украшением отечеству служившему, красноречия, стихотворства и истории российской учителю» (Новиков 1951, 321).

Литература как институт возникала, таким образом, в тесной связи с практиками придворного патронажа и идеей отечества, понимавшейся в сравнительных политических категориях: если верить Домашневу, после Афинской республики поэзия сопровождала главным образом расцвет влиятельнейших европейских монархий, от Рима эпохи Августа до Франции Людовика XIV. Этой политической локализации поэтического искусства соответствует у Домашнева и осмысление его целей:

От богов стихотворство дошло до полубогов, до героев, до основателей городов, до защитников отечества и простерлось на конец до всех, кои почитались творцами общаго благополучия. Язычество, обожая все, что могло только иметь свойство власти, довольно могущей принесть пользу, которая бы несколько превосходила обыкновенную человеческую силу и имела в себе нечто чрезвычайное, почло за справедливое дать в похвале богов участие тем, которые разделяли с ними славу оказывать человеческому роду самое величайшее благо, кое он знал, и самое совершеннейшее благополучие, которое он чувствовал. <…> Главнейшее старание стихотворства было всегда исправление нравов (Ефремов 1867, 174–175).

Природную роль поэзии Домашнев видит в обожествлении и прославлении пользы, которую приносят человечеству носители необыкновенной власти: «основатели городов», «защитники отечества» и прочие «творцы общаго благополучия». Из начал политического порядка, переплетенных с «похвалой богов», проистекает и авторитет истинной поэзии, и приносимая ею польза, состоящая в «исправлении нравов»: с древнейших времен все поэтические формы «стремились к одному концу:

Вам может понравиться: