Езеро

– Э-э-эммм… Меня зовут Штар… Скворец или звезда – как кому нравится. Учитывая мое нынешнее положение, – подбитый скворец или гаснущая звезда. Ах-ха-ха, я так и вижу ваши серьезные недоумевающие лица – вы приготовились послушать что-то стоящее, а тут!.. Но, поверьте, я веду эти записи чисто чтобы не помереть со скуки в нашем прекрасном во всех отношениях госпитале. Так что, кому неинтересно слушать, пусть лучше сразу выбросит трек с моей болтовней в корзину.

Итак, меня зовут Штар. Ларри Штар. Но, постойте, тут же целая история!

Нянюшка назвала меня Ларри вчесть матери, но большей частью – в память Лоуренса Аравийского. Того самого, из топового фильма.

Вы же знаете – они так устроены, эти нянюшки. Как прикипят к чему-то сердцем. Моя была без ума от синих глаз актера О’Тула.

Я родился в апреле 2062-го – «Лоуренсу» как раз стукнуло сто. В то время публике давно наскучили живые комиксы. И, к удивлению, эпика столетней давности пришлась ей по вкусу. Фильм бил рекорды просмотров. Скажу лишь, что в период от своего до моего появления на свет – а он составлял ровно четыре месяца – Нянюшка раз двадцать успела насладиться игрой О’Тула. Виды пустыни плыли перед ее глазами и в вечер моего рождения.

Она вспоминала потом, что при моем первом крике Лоуренс как раз мучительно принимал решение идти на Акабу. При этом эпичная пустыня со ржавыми скалами на заднем фоне сильно смахивала на марсианскую.

Я и сейчас вижу, как Нянюшка плавно переводит взгляд нежно-васильковых глаз от экрана на стены нашей гостиной и фиксирует тождество картинок. И хотя на отцовских снимках тяжелый марсианский песок не взлетал легкими волнами, как в Аравии, сходство все же было поразительным.

К слову, лет в двенадцать, я три c половиной часа стоически просидел в нашей студии. И таки досмотрел это кино до конца.

«Что вас больше всего привлекает в пустыне, майор?» – «Ее чистота»…

Иногда мне кажется, что Нянюшка была немного ясновидящей…

***

– Доктор, есть надежда?

– Пока не могу сказать. Где его нашли?

– В пустыне, к востоку от Езеро.

– Интересно. И что же майор там делал?

– Искал отца.

– Сестра Павлович, вы в своем уме?

– Простите, доктор, я сказала глупость.

Ларри проснулся, когда околомарсовый лазаретный модуль встречал очередной рассвет. Солнце заполнило палату доверху и, отражаясь от белой поверхности стен, превратило ее в ослепительный шар. Свет причинял глазам колющую боль, и Ларри прикрыл их. Странно, но в этом прибежище для раненых было три – Ларри приподнял одно веко – да, целых три иллюминатора.

Он облизнул пересохшие губы. Ну и где все – доктора, сестры? И как долго он здесь «отдыхает»? Отдаленное гудение модульной аппаратуры только оттеняло неприятно отзывающуюся в нервных окончаниях тишину. Ларри заставил себя открыть глаза. Резиновые трубки. Множество прозрачных резиновых трубок и медленно стекающие по ним капельки лекарства. Трубки тянутся к его телу и напоминают бледных живых змеек. Через катетеры на сгибах локтей они с жадностью присасываются к Ларри и изменяют состав его крови.

Ларри передернуло, он повернул голову к стене. На уровне пальцев руки на ней горела зеленым выпуклая кнопка.

***

– Доктор крикнул сверху «Мальчик! Можете регистрировать!», но Нянюшка не пошевелилась. Лишь на ее широкой груди засветились индикаторы именного поисковика. «Сандро» – лимит превышен» –