Горечайна

Деревенька эта была необычной во всём. Начать с того, что она три раза меняла свое имя: первоначально, много лет назад, называлась она Овражки, в честь глубоких оврагов за ближним холмом. Затем, когда чахлый лесок позади деревни подрос и превратился в могучего зелёного великана, стала она зваться Подлески. Ну а когда по ту сторону оврагов, за лесом, выросла ещё деревушка, обитатели её нарекли соседнее поселение Залесьем и под таким именем известна она и по сей день.

      Дальше, в Залесье уже много лет обитала ведьма. Самая настоящая, эталонная нелюдимая старая карга, живущая на отшибе в странной и мрачной хижине и творящая там свои загадочные ведьмовские дела. Казалось бы, эка невидаль – своя колдунья в те времена имелась в каждом втором селе. Однако Залесская заметно отличалась от своих товарок.

      Эту ведьму никто не боялся, более того – в деревне её уважали и даже привечали. Заболел, скажем, у крестьянина живот, так тот спешит к ней, возвращается уже здоровым или с каким снадобьем, чтоб вскоре излечиться. Не может баба разродиться – тоже ведьму просить о помощи идёт. Корова плохо доится, неурожай, засуха – семь бед – один ответ – ступай к старухе, она знает, как с твоей напастью быть.

      Даже малые дети не боялись её. Как-то раз один мальчишка неудачно упал с лошади на выпасе поутру и ушиб руку. Да так сильно, что даже пошевелить ею не мог от боли. Поначалу не придал значения – само пройдет, и не такое бывало, но к вечеру рука распухла и покраснела, а боль так и не утихала.

      Тогда мальчишка бросился к ведьме, а за ним и товарищи увязались, чтоб подбодрить и утешить в пути.

* * *

      Днём тропинка к лесной избушке совсем не казалась страшной. Ребятня бывала здесь не один раз, а потому черепа животных с нарисованными на них краской узорами, украшенные ветками и листьями, надетые на палки и тем самым помечающие путь, их совершенно не пугали. Наоборот, было очень интересно заглядывать в пустые глазницы и воображать мерцающие в них таинственные огни. Когда смеркалось, ведьма зажигала факела вдоль дороги, и тогда черепа на столбах отбрасывали зловещие длинные тени.

      Само жилище колдуньи представляло собой слегка покосившийся, но ещё крепкий и надёжный сруб. Крыша устлана соломой и вымазана глиной для прочности. На широком крыльце виднелись отпечатки чьих-то лап, наверное, по вечерам сюда приходили дикие звери. Перила испещрены глубокими царапинами, оставленными чьими-то острыми когтями.

      Ребята постучали в дверь. Ждать пришлось недолго – внутри послышались шаркающие шаги и дверь легко отворилась – старуха чем-то смазывала петли, чтоб не ржавели, да и скрип она ненавидела. Дети вошли в дом.

Внутри было темновато, но просторно и очень чисто. Ведьма не любила беспорядок. Засушенные травы, собранные в аккуратные пучки, свисали из-под потолка, привязанные к балкам. На полках вдоль стен стояли многочисленные баночки с различными смесями, мазями, порошками и настоями. Большая печь делила дом на две половины – в одной старуха жила, в другой – принимала посетителей и занималась… чем обычно занимаются ведьмы. Надо полагать, варила зелья, плела проклятия, накладывала чары на неугодных.

      В углу притулилась прялка – помимо колдовских дел, старуха слыла известной мастерицей-рукодельницей. Впрочем, это как раз неудивительно – тёмная ворожба – тонкая материя. Прежде, чем ткать чары, неплохо бы сначала научиться сучить хотя бы грубую нить. Благо в этом ей не было равных.