Сердце Велисгара

Я родилась на суровом, но прекрасном Урале.

Этой книгой я посвящаю свой безграничный восторг

величественным горам, тихим лесам

и многовековым традициям родного края.

С глубокой благодарностью вспоминаю сказы Бажова,

которые в детстве читала взахлёб.

Именно они привили мне любовь ко всему

чудесному и мистическому.

Утро начиналось с обманчивого тепла. Солнце медленно поднималось над вершинами Велисгара, ещё покрытыми тяжёлыми пятнами серого снега, но у подножия горы уже становилось влажно и душно. Рассветье1 пришло в эти земли торопливо, прогоняя последние зимние холода. Грязные потоки талой воды стекали по оврагам, обнажая тёмные проплешины прошлогодней травы. Я́сница, посёлок у подножия горного массива, встречала новый день безрадостной суетой: кто-то сердито ругался на прохудившуюся крышу, соседи затевали спор из-за покосившегося забора, а от деревянной кузницы раздавались печальные голоса рудокопов, недовольных тем, что металл из горы стал ломким и бесполезным, как старое дерево.

Ясница жила ремёслами: здесь трудились рудокопы, кузнецы, плотники и искусные камнерезы, украшавшие дома затейливой резьбой. На оконных ставнях можно было разглядеть лики духов – лесных, речных, горных – они служили оберегами, призванными хранить семейный покой. Когда-то узоры эти были свежими, тщательно вырезанными и покрытыми защитной краской, но со временем резьба потускнела и потрескалась. Старики ворчали, что духи отвернулись от людей, забыв о давнем союзе.

Стекольного ремесла в самой Яснице не было. Традиция вставлять в окна не тёсовые ставни, а прозрачные стёкла, пришла сюда с юга благодаря заезжим мастерам, которые обнаружили неподалёку богатые кварцевые пески. Мастерская стеклодува Слейтона находилась в полутора днях пути к западу, возле реки Струмень. Там уже не один год он плавил стекло в небольших печах и выдувал для ближайших деревень простенькие изделия.

Позволить себе окна из мутного, слегка пузырящегося стекла могли лишь староста и несколько зажиточных семей, да и те довольствовались узкими оконцами, через которые проникал едва рассеянный свет. Велирима, будучи единственной и уважаемой травницей, также обзавелась парой таких стёкол – ей нужно было хорошо видеть травы и настои при дневном свете.

Её дочь Дарина проснулась сегодня ещё затемно. Она любила эти тихие ранние часы, когда дым из печных труб соседних домов аккуратными столбиками поднимался к небу, а над пригорками расстилался прозрачный, словно молоко, туман. Осторожно приподнявшись со своей лежанки, она огляделась: сестра, Орина, всё ещё дремала возле окна, плотно завернувшись в старенькое, потёртое одеяло. Лицо Орины выглядело бледным и вечно утомлённым, с непроходящей печатью болезненности. Дарина прислушалась: мать уже давно поднялась и тихо хлопотала во дворе, перекладывая что-то в деревянных ящиках.

Девушка шагнула за порог и тут же ощутила резкий, бодрящий порыв ветра. Воздух был ещё прохладным, но в нём уже чувствовался тонкий аромат прелой листвы и первые робкие ноты цветущих трав. Солнце медленно вставало над лесом, покрывая покосившиеся заборы Ясницы мягким золотистым свечением. Мать часто рассказывала Дарине, что жители этих мест всегда гордились своей землёй, потому что селение стояло под покровительством горы и реки, а суровые зимние студни