Космический рубеж

Тонкий, едва уловимый гул преследовал Елену Морозову повсюду. Он проникал сквозь стены тесной каюты, вибрировал в костях, отдавался в натянутых струнах нервов. На 347-й день пребывания на МКС, он стал частью ее самой. Она привыкла, почти перестала замечать его, но сегодня… сегодня этот звук казался особенно назойливым. Она отложила книгу, сборник стихов Ахматовой в электронном формате, и потерла виски.

За иллюминатором, залитая резким, немилосердным светом, раскинулась Марс. Красная планета, мечта человечества, цель этой дорогостоящей и рискованной миссии. Елена не любила смотреть на Марс слишком долго. В его безжизненной красоте она видела собственное отражение – отрешенность, холодный расчет, преданность науке, граничащую с фанатизмом.

– Елена? – Голос капитана Дюбуа прорезал тишину бортовой связи. – У тебя все в порядке? Ты сегодня какая-то… задумчивая.

– Все нормально, Роберт, – ответила Елена, стараясь придать голосу бодрость. – Просто немного устала. Результаты анализов все те же, никаких признаков жизни. Начинаю сомневаться, что мы вообще что-то найдем.

– Не теряй надежду, Лена, – в голосе Роберта слышалась добродушная усмешка. – Мы же здесь не просто так. Марс полон сюрпризов. И ты – наша лучшая надежда. Ты с этими микробами на “ты”.

Елена улыбнулась. Роберт всегда умел поддержать. Он был прирожденным командиром – спокойный, рассудительный, умеющий найти подход к каждому члену экипажа. Ей, интроверту, было особенно комфортно работать с ним.

– Ладно, не буду отвлекать, – продолжил Роберт. – Просто хотел убедиться, что ты не перегорела. На Земле, знаешь, волнуются. Слишком долго мы ничего интересного не находим. Пресса уже пишет о провале миссии.

– Я понимаю, – вздохнула Елена. – Но я не могу выжать жизнь из камня. Мы работаем по протоколу, тщательно исследуем каждый образец. Чудес не бывает.

– Бывают, Лена, бывают, – возразил Роберт. – Просто их нужно уметь увидеть. Удачи тебе. И помни, мы все в тебя верим.

Елена отключила связь и вернулась к работе. Она взяла очередной образец грунта, помещенный в стерильный контейнер, и перенесла его под микроскоп. Это был стандартный протокол: измельчение, растворение в специальном растворе, центрифугирование, анализ под микроскопом. Рутина, ставшая частью ее жизни.

Но сегодня… сегодня что-то было не так.

Под увеличительным стеклом, в поле зрения, плыли знакомые пейзажи – частички минералов, песчинки, остатки органических соединений. Ничего необычного. Елена уже собиралась переходить к следующему образцу, когда ее взгляд зацепился за что-то странное.

Небольшой, почти прозрачный объект, неровной формы, он едва заметно мерцал в глубине образца. Елена увеличила увеличение. Изображение стало более четким. Объект оказался сложной структурой, состоящей из множества мелких сегментов. Он пульсировал, словно дышал.

– Что за чертовщина? – прошептала Елена, прильнув к окуляру микроскопа.

Она увеличила увеличение до максимума. И увидела… бактерию. Но не такую, как она видела раньше. Эта бактерия не была ни палочкой, ни шариком, ни спириллой. Она была… другой.

Форма бактерии напоминала сложный геометрический узор, словно кто-то специально спроектировал ее. Ее поверхность была покрыта мельчайшими волосками, вибрирующими в унисон. Внутри бактерии циркулировала какая-то жидкость, переливающаяся всеми цветами радуги.