ЗАПАЛКИ

ЛИСТЬЯ

В чем вы видите красоту?

В отголосках хлеба и зрелищ?

После дворники их ведь сметут

С этой ярко-кровавой арены.

Но пока они – на весу,

Хоть и холод снаружи их жалит…

Сквозь стекло и сквозь пластик гляжу

На бессмертье осенних пожарищ.

2011, октябрь.

***

На минских крышах пьют вино

И нежатся на пледах.

На наших – колко под спиной

Шуршали камни с неба.

И бинтовались пальцы рук

Платком, смочённым в лимонаде.

Зашторивал троллейбус звук

Подошв наших пять раз за день.

То лето вспыхнет спичкой вдруг,

Взовьется росчерком крыл сизых,

Как будто на внеочередный круг

На лифте шатком едет Сизиф.

22/12/13

ХЕМИНГУЭЙ

Уже двести страниц я читаю о том лишь, как выпивают и жрут.

Солнце вскрывает мой черепной и дачный чердак.

За день уживаешь себе только пару вечерних холодных минут

И потом засыпаешь, не как пшеницу – как время зазря продав.

И видно, дано рифм на жизнь нам, как запаса мужского семени.

И рыбу поймать теперь можно, только смотавши удочки.

Продолжаю читать, понадеявшись на везение,

Что на двести первой проскочат слова о какой-нибудь бывшей дурочке.

30.07.14

САД

Семья жила в квартире с видом на первый этаж,

Что значило плесень по осени, звон стекла под скамейкой,

В сизых кастрюль бока набатом бивший крик мамаш,

Детенышей звавших к обеду, самцов, заливающих лейку.

Любовь росла на картошках, в трамваях, камазах

И вскоре стала записью в актах граждан в ячейках.

Большой, храбрясь, кричал, жег доллары над газом,

Пока маленькая без слов в чулок клала копейку.

Как от яблонь двух, первый плод худой,

Откатился старший нелюдимым зверенышем.

За ним грянул младший – то футбол, то дзюдо,

Сериалы по кругу, баловство со всем колющим.

Большой листал подшивки мечт, разболтанный с работы,

Маленькая все чаще с младшим брела к роднику.

А старший детство списал, прочитал напролет, и

Бардаком английских слов глушил ругань из кух-

Ни. И от школ, поликлиник, фабрик и праздников

Он обрастал молчаньем, за книгами запершись,

Пока Павлова лампочками щурилась, лязгала

Дверным замком, на всех срываясь от бессилья, Жизнь.

Синели пятницы, в кровь чадам проливаясь «Спадчынай»,

Идя с продлёнки, что в снегу чертили дружно «Ху…»

А за забором белым Сад шептал слова мне вкрадчиво,

С тобой ветвя нас и сплетая в детства верху.

ВИТЕБСК ФЕСТИВАЛЬНЫЙ

Я упал в траву, куда они плевали и праздно гадили,

Едва не коснувшись щекою осколка былого шампанского.

Лепестки лохматых окурков устлали ложе мое, шар падал на дно

В колодец между домами, плескаясь на неба пожарной глади.

А в эфире всамделишный будто случался пожар:

Обезьянами со светофорных лиан доносились писки, гудки и звяканье.

Из-под крышки амфитеатра в центре бубнили раскаты фанфар

На потеху детей исполкома и кряжистых дам, что, тряся подбородками, квакали.

Переодетые обувщики после смен приступом брали ларьки

И с печеным зверьем за щекой проводили осмотр прекрасного.

И спросилось: «Сердишься все еще ты?»

И ответилось: «Да, ведь любовь – восприятий двух маскарад».

Я лежал, а вокруг меня падали яблоки,

И я понял с подступающей к горлу горечью,

Что лето – как затянувшийся фестиваль,

И лежать в траве становится холодно, холодно, холодно…

13.08.14

МАЛЬЧИК

Я не знаю, что сказать тебе,

Мальчик с выбритыми висками

И какою-то полудамской

Сумкой кожаной на плече.

Спать ложусь, как и ты, затемно,

По утрам жму эспандер поручня