Амазонки. Пьеса

© Алексей Вячеславович Никулин, 2025

ISBN 978-5-0065-4547-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Слышны стоны женщин. Раздаются свист и удары плетей. Под гнетущую музыку открывается занавес. Охранники ведут связанных молодых невольниц.

ЗВУЧИТ ПЕСНЬ НЕВОЛЬНИЦ:

Захвачены, унижены, избиты,

Истерзаны рукам палачей,

Идём мы в окруженье мерзкой свиты,

За нами горьких слёз бежит ручей.

Измучены, изранены, нет силы

На привязи идти и голодать.

Скорее доплетёмся до могилы,

Чем отдых ниспошлёт Богиня Мать.

1-й охранник: (Другому). Как долго ещё идти. Девки, плетутся, как не живые, а бить сильно нельзя.

2-й охранник: Разумеется! Попортишь товар с тебя и вычтут. Да не переживай ты так, дойдём. Всё лучше, чем злых мужиков сопровождать. Те так и норовят либо задушить, либо глотку перегрызть. А тут тебе и безопасность, и маленькие радости на каждом привале! (Смеётся).

1-й охранник: Насчёт радостей я согласен, вот только насчёт безопасности ты не прав. Уж больно места здесь дикие. Не от невольниц я жду удара в спину, а от воинов местных племён.

2-й охранник: Да не трясись ты так. Все дикие племена здесь давно перебиты, а те, что остались давно из чащобы своей носа не высовывают. Смелые погибли, трусы прячутся! Наши боги сильнее здешних богов!

1-й охранник: Что, правда, то, правда. Однако не хорошее у меня предчувствие.

2-й охранник: (Достаёт бутылку). На, хлебни и выброси всё лишнее из своей дурной головы.

1-й охранник: Защищай тебя бескрайнее небо! (Отпивает из бутылки). Только зря ты увлекаешься частым утолением жажды. Вино коварно под солнцем!

2-й охранник: Не умничай. Не первый день на свете живу. (Невольницам). Стой! Привал!

Рабыни падают от усталости. Охранники располагаются поодаль, едят.

Варда: (Плачет). Я не могу больше идти. Не могу терпеть унижения и вонь. Пускай меня убьют, но я дальше и шагу не сделаю.

Таяна: (Утешает). Не плачь Варда! Человек всё снести может. Дойдём до места, отдохнём, отмоемся. А там, глядишь, и к доброму хозяину попадём. Я вот слышала, что многие рабыни только и делают, что всего лишь по дому у господина своего хлопочут. Бывает даже так, что и жёнами хозяина становятся.

Фада: Ага, бывает. Только для этого нужно шибко красивой, да статной быть. И то так везёт только одной из ста, а в её случае уж лучше сразу удавиться.

Айка: Злая ты, Фада. Разве можно так?

Фада: А ты не лезь, Айка! Это же надо было придумать твоим родителям дочку свою косулей назвать. Вот коза ты и есть! Думаешь, приглянешься кому-нибудь своими костями наружу торчащими? И не надейся! Из наших-то парней дураков не было, а нынче и вовсе не вилять тебе хвостиком. Кинут тебя разве что рабам на потеху, чтоб не бунтовали, да и то, не все ещё и позарятся.

Айка: (Заплакала). Зачем ты так Фада? Зачем? За что?

Фада: За то, что в рабство попали, за то, что убежать не сумели, за то, что не умереть хотим теперь, а выжить! Вон, Варда ноет. Так это пока только. Потому что устала сильно, и обидно ей, что изваляли её охранники. Посмотрю я, как она на невольничьем рынке себя вести будет. Уж точно топиться в колодце не станет, на мечи не бросится.

Таяна: Может оно и так. Все жить хотят! Рабство – это ещё далеко не смерть, а поруганное тело – это совсем не душа!