186 сантиметров идеальности

Что такое идеальность? Для каждого она своя. А бывают ли идеальные люди? Ответ: «Да, моя матушка!» – не принимается. Таких не существует, я в этом уверен, но как это объяснить моим родителям, не знаю. Может, вы подскажите? Ах, да, вы же не в курсе всех событий, сейчас всё будет!

Мои папа и мама помешаны на идеальности, больные на голову перфекционисты во всём, и меня это не обошло стороной. Сейчас вы возразите: «Это очень хорошо. Родители прекрасно воспитывают тебя, а ты, такой придурок, не ценишь этого!» Во-первых, сами вы придурки, во-вторых, умейте дослушивать до конца и не быть выскочками!

Всё началось с моего рождения. Палата была идеально освещена, белые стены, ровно того тона, который хотела мама, идеально подходящий врач с огромным опытом работы, идеально заправленная кровать, мать была одета в идеально выглаженную одежду. Всё ещё не понимаете, что не так? Да, возможно, это были просто прихоти беременной женщины из-за гормонов и прочей ерунды, которая мне никак не касается и не интересует, но читайте дальше.

И вот, я появляюсь на свет, в палату вбегает папа и отрезает пуповину идеально ровно идеально заточенными ножницами. Уже тогда началась моя идеально сумасшедшая жизнь!

Спустя неделю меня привезли в идеальный дом с идеальными стенами, полом, дверьми, окнами, шторами, камином, ковром и освежителем воздуха в ванной. Моя комната тоже идеальна, как же без этого. Гардероб, комод и книжный шкаф стоят точно по одной линии и равны длине стены, ни на долю миллиметра меньше. Рабочий стол ровно в два раза больше ширины окна, вертикальная ось которого пересекает стол точно посередине.

До пяти лет не было ничего необычного. Я всего лишь всегда ходил с идеальной причёской – длина волос не превышала одного сантиметра – в идеально выглаженной одежде. Определённому дню недели соответствовал свой костюм (рехнёшься, как я выжил и не стал таким же шибанутым?). В этом возрасте я впервые посетил школу. Все сначала восхищались мной, к слову, я идеально знал математику третьего класса, уровень английского был таким, что я мог бы написать освобождение кому-то из учеников, но эта идеальность начала подбешивать моих одноклассников, а потом и вовсе стала почвой для того, чтобы возненавидеть меня.

К шестому году обучения я был самым фриковым фриком класса, да что уж там класса, школы, а то и города. Честное слово, таких поискать ещё надо, с ума сойдёшь. Никто со мной толком и не общался, кроме Стива, он мой лучший друг, и Лили, она наша одноклассница и общая подруга. На этом проблемы не закончились. У меня вылезли кривые зубы. Теперь я был на пути к ещё большей идеальности, по мнению родителей. Но на самом деле я выглядел как задрот-заучка с брекетами, только очков не хватало, но, к счастью, зрение не испортилось. Меня стали не просто считать странным, но и издеваться и избегать меня. Со мной так же остались только Стив и Лили. Мы постоянно смеялись на уроках, ведь только там я мог чувствовать себя самим собой, хотя я и не знал, кто я и какой на самом деле.

Седьмой класс. Половое созревание. Теперь меня мучают вдвойне, нет, втройне! Постоянные посещения психологов, чтобы не случился сдвиг в мозгах, беседы о дезодорантах, половой жизни и её опасности, моём самочувствии и девочках, которые мне могут нравиться. А мне никто не симпатизировал. Тогда родители тоже запаниковали, думая: если мне не нравится кто-то из девочек, то я гей. Но я объяснял, что мне не важны девчонки и вообще рано для них, но это не значит, что я люблю мальчиков. Только с пятого приёма к психологу, на которых мать раз миллион спросила: «Точно не гей?» – мне поверили. Тогда мне было жаль психолога, такая милая старушка перенесла огромный стресс, стараясь не наорать на моих родителей и не убить их – я помог бы ей с ОГРОМНОЙ радостью! Кажется, ей понадобилась помощь у коллег.