Тьма, что шепчет за спиной 2

Пролог

Старый монастырь, где всё началось…

Они пришли глубокой ночью, когда ветер срывал с сосен хвою, а небо было чёрным, будто кто-то пролил тушь на звёзды. Монастырь стоял на утёсе – забытый, обрушенный, но не мёртвый. Никогда не мёртвый.

В подземной часовне, среди гнилых досок и заплесневелых икон, горела свеча. Только одна. Пламя не дрожало – оно наблюдало.

– Готова? – шёпот был чужим, неестественным, срывающимся на хрип.

Девочка кивнула. Руки у неё были белые, тонкие, как у фарфоровой куклы. На запястье – метка: полукруг, словно пасть, и в ней – точка.

– Тогда начнём, – сказали стены.

Сначала пошёл дым. Потом – кровь. Потом – имя, шепчущееся в камне.

И больше не было тишины.

Глава 1. Метка

Елисей не любил возвращаться туда, где однажды уже замерзал. Но у судьбы было чувство юмора, и в тот вечер он снова оказался у ворот – ржавых, разорванных, с выломанной доской, ведущей во двор старого монастыря.

Лада шагнула вперёд первой. Она будто тонула в тени, и ветер трепал её чёрные волосы. На запястье – свежая повязка. Под ней – метка, такая же, как в его снах.

– Здесь, – сказала она. Голос ровный, но неуверенность жила в зрачках. – Я чувствую… как будто она зовёт.

– Кто? – спросил он, хотя уже знал.

Лада не ответила. Только подошла к двери и провела пальцами по выщербленному дереву. Из-под ног хрустнули кости – вороны давно облюбовали это место.

Инга замыкала тройку. Она не верила в проклятья и старую магию, но даже она сжала амулет в кулаке.

– Мы ищем ВАРЮ, – прошептала Лада. – Или то, что от неё осталось.

Имя прозвучало, как удар. И вороны замерли. А потом, из глубины колокольни, послышался звук: один глухой удар колокола, хотя верёвки на колоколе давно не было.

Елисей выругался. Лада сжала руку. Инга посмотрела вверх.

– Кто-то здесь.

Монастырь был не пуст. Он ждал.

Коридоры внутри монастыря пахли затхлой солью и гниющими книгами. Стены были обиты сырой штукатуркой, на которой выступили разводы, похожие на тени. С потолка свисали ржавые цепи – когда-то, возможно, здесь висели лампады. Теперь же – только тьма.

Елисей шёл первым. Его фонарь, слабо поблёскивая, выхватывал из мрака куски распадающейся архитектуры: полуистлевшую фреску с затёртым ликом святого, чью улыбку кто-то соскрёб ножом, перевёрнутые скамьи, клочья ткани на ржавых гвоздях.

– Лада, ты уверена, что метка ведёт сюда? – прошептала Инга, стараясь не наступать на обломки.

– Она пульсирует. Словно дышит, – ответила Лада и откинула повязку.

Кожа под ней была побелевшая, а сама метка – словно клеймо: чёрная, будто чернила ушли глубоко под кожу. Вокруг неё кожа вздулась, как от ожога, и от неё исходил слабый запах серы.

Инга скривилась:

– Это не просто метка. Это… вход. Или замок.

Лада кивнула:

– И я не первая. Варя… у неё было то же самое. Только… она не выжила.

Елисей остановился.

– Что ты сказала?

– Она пыталась избавиться от метки. Вырезать. Сжечь. Не помогло. Потом она исчезла. Просто – в одну ночь. А потом… я начала слышать её голос.

В этот момент что-то зашевелилось за стеной. Сухой, хрустящий звук – будто когти по штукатурке. Фонарь дрогнул. Пламя почти погасло.

Елисей быстро провернул кольцо на батарее – снова свет. Но коридор уже был пуст. Только одна деталь изменилась: на стене, прямо перед ними, выступила