Подольский картель

Подольск встретил меня запахом сырого асфальта и табачного дыма, застрявшего в кабинетах Управления, как старая обида. Я был новым – и это чувствовалось всем. Рубашка еще без пятен кофе, глаза горят, в голове – Уголовный кодекс как настольная Библия. Моложе всех. И, кажется, единственный, кто по утрам здоровается громко, а не сквозь зубы.

Я пришел в эту систему с иллюзиями. Хотел бороться за справедливость. Строить карьеру. Доказать отцу, что зря ржал: «Следак? Ты, Ромка, лучше бы в адвокаты пошел…»

Именно поэтому я так вцепился в дело, от которого другие бы отмахнулись.

– Пасынков. Двадцать лет. Два грамма в рюкзаке и ксива от участкового, – сказал мне напарник, хрустя пончиком над открытым делом. – Штампуй протокол и выкинь это в архив.

Вадим Петрович работал в системе дольше, чем я жил. Все в нем было прокурено – от кашля до взгляда. Его не волновало, что у мелкого сбытчика вдруг оказался адвокат в костюме за полтос. Что парень не мямлил, а разговаривал нагло и уверенно, как будто знал, что ему ничего не будет.

– Мы этого адвоката где-то уже видели? – спросил я между делом, глядя, как тот чинно раскладывает бумаги на столе.

– Видели. И не раз. Но если хочешь дожить до тридцати – не вспоминай где, – ответил Вадим, даже не поднимая глаз. – И вообще… не суйся. Здесь все давно поделено.

А я не мог.

Что-то внутри зудело. Интуиция? Или просто дурацкая привычка копаться, когда велят закрыть глаза.

Начал с личных данных. Ромка Пасынков – судимостей нет, родители приличные, отец умер, мать – учительница. Но в телефоне у него было много странных контактов. Один номер числился за транспортной компанией, на которой работал водитель по фамилии Задорожный. Угадай, кто он? Родной брат замглавы района.

Случайность?

В папке с делом – почти ничего. Ни записей прослушки, ни оперативных материалов. Только задержание и рапорт. Я позвонил участковому, который оформлял задержание. Он сразу начал юлить:

– Да вы поймите… Мне его как бы сверху спустили. Дали ориентировку – я и сработал.

– Кто сверху?

– Ну… Понимаете… Я лучше не буду.

Потом бросил трубку.

Я начал составлять схему. Фамилии. Стрелки. Связи. Пасынков – адвокат – транспортная фирма – чиновник. Все сходилось. Адвокат же приходил на каждый допрос, как по часам. Спокойный, уверенный. И с таким лицом, будто ему здесь все должны.

– У тебя мания, – сказал Вадим, когда я в третий раз завел разговор о связях. – Пацан торгует мелочью. Ты из него мафию лепишь. Расслабься. Протокол, подшивка – и в архив.

Но я не мог. У меня было ощущение, что я стою перед огромной дырой в асфальте, под которой не канализация – а ад.

Позже вечером я снова переслушал записи с камер. Один из сотрудников изъятых у "белой" фирмы документов (которой владел дальний родственник мэра) упоминает по телефону:

– Пасынкову нельзя давать сесть. Это пацан Димона. Если он заговорит – будут проблемы.

Димон. В записях фигурировал уже дважды. А теперь – и напрямую. Депутат районной Думы. Публичный, улыбающийся. "Прозрачный", как бутылка водки в кармане – видно, что есть, но вроде и не к чему придраться.

Я распечатал запись звонка. Подписал красной ручкой: Димон – возможно, связующее звено.

Положил в отдельную папку. Запер ящик. Сердце стучало громко, как в детстве после воровства вишни у соседей.