База 211. Очаг дизельного рейха

…Ему путь перегородила тень. Андрей не хотел отвлекаться, задерживаться тут, но что-то в в ней привлекло его внимание. Он пригляделся – тенью оказался Ульман. Тот самый, что так бездарно погиб в той лаборатории. И он как будто внезапно подрос, примерно так на полметра вверх и еще настолько же вширь. Да и вроде в мускулатуре прибавил. В руках держал два огромных молота. На голом торсе пока еще чистый кожаный фартук. И еще что-то. Чего-то не хватало Ульману. Андрей пригляделся – у мертвеца был грубый шрам черным кожаным ремешком, в том месте, куда ударил бумеранг, и такой же чудовищный шрам на губах, а еще колючая проволока, в два ряда опоясывающая его голову. «Хотя это было лишним – Ульман и так был не особо разговорчивым». – Про себя подумал Андрей. Мертвец принял боевую стойку, выставив вперед мощные молоты, а потом, больше не ожидая, бросился вперед.

–Папа! Папочка! Ты самый лучший и самый сильный! Папа! Я люблю тебя! Пожалуйста, папа прейди за мной, забери меня!

Ульман остался лежать на полу. Что умерло, должно оставаться мертвым. Когда он уходит с места схватки, к Ульману сползались Сестры Милосердия. Только теперь у них были пустые шприцы, видимо решили высосать не оправдавшего надежды мертвеца.

–Протокол Берсеркер активирован. Версия 2.22. Прошу персонал станции проследовать в эвакуационные…. – Продолжали вещать скрытые динамики, сирена надрывалась истошным воем, красный свет не давал ровных теней. Но вдруг резко все закончилось, дали дневной свет, а в динамиках, прерываемый хрипами и треском раздался веселый, издевательский голос Эриха:

– Андреей. – Растягивал слова немец, внезапно заговоривший на русском. – Андреей. Ты меня видишь, там в своем желтом мире? Ха-ха. А я вот тут тебя вижу! – Андрей дальше по коридору разглядел дверь, ворвался в неё, не особо церемонясь и не осторожничая, от чего она по инвалидному вырванная в нижней петле, криво повисла в проеме. Разглядел зеркало, быстро подошел к нему. В ответ ему таращилась харя морского чудовища с бронированными пластинами кожистой чешуи. – Какой ты стал уродливый! Ты бы себя видел! – Эрих безумно рассмеялся. – Кстати, твоя дочурка, как её? Ханна? А, нет, не Ханна! – На пару секунд динамики заткнулись. – Лиза! – Обрадовано воскликнул немец. – Точно, Лиза! Ты знаешь, она тут, со мной. Переживает за тебя, плачет. Но ты не бойся, я её не трону. Пока. Но ты можешь еще спасти её, если поспешишь. Мы на уровень ниже тебя, можно сказать прямо под тобой, сектор 2D. Поспеши. – Немец рассмеялся и отключил динамики.

– Убить Эриха! Убить Эриха! – Пронзала электричеством мысль его новый организм, и он буквально чувствовал, как эта ярость придавала силы его мутации, преображая его дальше в невероятного монстра.

База 211. Машинный зал

Он выскочил на платформу. Сверху, одиноким баннером, болталась надпись «Пересадочная платформа», а вокруг неё, впервые встреченные только тут, знаменитые штандарты и лозунги, кричавшие об исключительности фашистских упырей. Здесь воздух влажный и теплый, но движения в нем не ощущалось. Андрей брезгливо отвернулся, хотел сплюнуть, но ему не дала этого сделать новая физиология. Он снова посмотрел вовнутрь платформы – она не была похожа ни на одну другую, что он прежде видел. Да и с чего это он вдруг подумал, что эта вытянутая площадь была платформой. Андрей окинул взглядом абсолютно безжизненное помещение, потолка не было видно – он в нескончаемом пределе, растворялся где-то высоко, тонул в рваной шевелящимися пальцами тьме. Она казалась нескончаемой, долго тянувшаяся, и после пропадавшая в бесконечности. Только с боков просматривались её пределы. На плоскости платформы, будто на гранитном зеркале, световыми пятнами обозначались уличные фонари, и на всей ее протяженности они, втягиваясь в ее нескончаемость, тонули в её нутре, лишь изредка, видимо испытывая электрическое перенапряжение, вспыхивали сверхновыми звездами. Но главной деталью были наклонные колонны, снабженные с двух сторон мощными гидравлическими опорами. Они, вырастали из гранитного пола вверх, в глубины потолочной тьмы, которая, как ему рисовала возбужденная фантазия, имела сущность и материю, клубилась и шевелилась темными сгустками. И опоры так и пропадали в ней, будто впитываемые незадачливые скитальцы поганым болотом. На самой же платформе вырезанные ступени, образованные во всю длину и делившую ее монолитность на отрезки – лестница в восемь ступеней – платформа в пятьдесят шагов, после вновь лестница и платформа. И так до тех пор, пока она не упиралась в гранитную подошву материковой плиты, в которой, будто в обелиске, пробиты ходы. В ходах кудласто махрился, тускло подсвеченными субстанциями, туман. Андрей задрал голову вверх и обнаружил там, метрах в двенадцати, ранее не замеченные им парящие рельсы. Какой вид транспорта мог по ним перемещаться – оставалось для него загадкой. Он вышел на гранит платформы. Его новые ноги, ранее никак о себе не дававшие знать и казавшиеся ему прежними, вдруг проявили себя неожиданным образом – они словно налились невиданной до сих пор энергией, которая напитывала его, поднималась снизу вверх, переполняла организм. Он сделал еще шаг и расслышал! Платформа не была покинутой и безжизненной. В ней бумкало огромное механическое сердце, и кое-где, стравливая из внутренних вен-паропроводов излишнее давление водяного пара, выступавшего в качестве основной движущейся силы этого огромного механизма. Он снова огляделся, на стенах, как, впрочем, и везде до этого, присутствовало руническое письмо. Символы были вдавленные, черные на черном металле, но странно и таинственно поблескивающие, вроде указывающие на их великое духовное начало. Единственно верную законность и божественную арийскую кровь. Андрей уже примерно знал, что могли рассказать эти символы – читал их на первом ярусе. На том самом, который был указан на схеме, как «Платформа отправления». И уже тогда вызвавшие у него отвращение.