Лютый любимый враг

ГЛАВА 1
Красные чувства

-1-

— Мадам, вы на него не смотрите, пожалуйста, он у нас немножко пришибленный.
Однако «мадам» продолжала пялиться на меня сквозь прутья клетки.
Я и раньше видел такие взгляды. Горожане… точнее, — Горожанки всегда глядят именно так. В глазах появляется блеск, дыхание становится глубже, грудь вздымается, а язык увлажняет внезапно пересохшие губы. И все это щедро сдобрено страхом и желанием.
— Как это «пришибленный»?
Голос у нее ничего: глубокий, чувственный, звучит, как идеально настроенная виолончель — до глубины позволяет услышать каждую ноту.
— Это значит «бракованный», мадам. Психоэмоциональный профиль нестабилен. Он трижды проваливал коррекцию.
Готов поспорить, теперь во взгляде мадам любопытство разожглось с новой силой. К несчастью, извивающийся около нее тип тоже это заметил.
Он, худенький женоподобный мальчик, весь такой гладенький, с мордашкой гладенькой и прической тоже гладенькой, занервничал. Впрочем, малыш Тодди, как звали этого хлыща, всегда нервничал в нестандартных ситуациях.
— Э-м-м, мадам, прошу сюда, — проблеял Тодди. — Мы готовы предложить вам более интересные экземпляры. Все проверенные, с чудной пластикой и полностью подавленные.
Дамочка даже бровью не повела. Внимательный и какой-то хищнический взгляд продолжал оценивающе и жадно скользить по мне, развалившемся в клетке в самой фривольной позе. Радужка глаз женщины из карего стала любопытно-золотой.
— А этот, значит, вообще не подавленный?
Тодди выдавил, беспомощно оглядываясь:
— Мадам, не стоит обращать внимания. Я не знаю, как он очутился в этом блоке, это какая-то ошибка. Он — смертник.
Вот тут даже мадам на миг потеряла самообладание. Бровки взлетели, она взглянула на Тодди.
— То есть это гладиатор?
Тодди нервничал все сильнее.
— У нас их называют смертниками. Такой сброд недостоин прозвания гладиатор, это все романтичные выдумки прессы. Смертники хуже рабов, мадам. Они — это не только биологический мусор, но и психоэмоциональный. И самый опасный.
Мадам вновь переместила взгляд на мою персону: золото ее глаз потемнело, приобрело красноватый оттенок.
Некоторое время женщина глядела изучающе. Я отвечал тем же.
Одета женщина богато: красная шляпка с черной лентой, красное же платье с юбкой чуть выше колен, талию подчеркивает черный пояс. Кисти скрывают черные кружевные перчатки, в тон сумочке-клатч и туфлям на шпильках.
Женщине примерно тридцать. Красивая по человеческим меркам. Золотистые волосы, внимательные глаза, чувственный рот с коралловыми губами. Фигура не точеной красотки, но страстной томной фурии, уже познавшей радость материнства и научившейся управлять своими желаниями. Такие не стесняются экспериментировать, их просто распирает энергия и они всегда сверху. Во всех смыслах.
Женщина к ужасу Тодди шагнула ближе, замерла на расстоянии полуметра от клетки. Спросила, цепко разглядывая мое лицо:
— Значит, ты успел повоевать против нас? Ты убивал людей?
— Мадам… — испуганно пискнул Тодди.
Этот вопрос задавали мне тысячу и один раз. И всякий раз с вот таким вот недоверием, за спиной которого таился ужас.
Не отводя взгляда, я уронил с ленцой:
— Poshli vy vse, suki…
— Отвечай по-человечески, зверь! — взвизгнул Тодди.
Я улыбнулся одними губами, произнес на общем языке:
— Конечно воевал. Я же — волк, я был создан для того, чтобы вас убивать.