Под тенью кипариса

Пыль ложилась на пальцы, как тонкий серый иней. Надя наклонилась ближе к фреске – еле уловимый силуэт святого проступал под слоями времени. Она провела кистью по крошечному фрагменту, замедляя дыхание, как будто сама была частью древнего ритуала. Тишина монастыря, нарушаемая лишь шелестом листьев за узким оконцем, казалась неестественной – будто сама природа замерла, наблюдая за каждым её движением.

Монастырь стоял высоко в горах, далеко от туристических маршрутов и цивилизации. Местные называли его "Домом четырёх ветров" – из-за сквозняков, проходящих сквозь каменные коридоры. Это место хранило не только фрески, но и запах старого ладана, воспоминания о молитвах и… напряжение. Надя чувствовала это с первой ночи: как будто стены смотрят.

– Надежда Павловна, – раздался голос за спиной, негромкий, но с той уверенностью, которую трудно игнорировать.

Она вздрогнула. Повернувшись, встретила взгляд мужчины лет двадцати пяти. Восточные черты, прямой нос, борода, которая прикрывала его прямые скулы, взгляд тёмных глаз цепкий, как у хищника. Он был в тёмной рубашке, неброской, почти сливался с полумраком.

– Простите, не хотел вас напугать, – добавил он мягче.

– Вы меня не напугали. Просто не ожидала… вас.

– Эмир. Я должен был приехать позже, но… обстоятельства изменились.

Она медленно вытерла руки и встала. Он говорил на русском без акцента – странно, учитывая, что по легенде, его семья почти не покидала страну.

– Эмир… тот самый? Наследник?

Он чуть усмехнулся.

– Если верить местным – изгнанник. Если верить отцу – единственный, кто должен всё исправить.

Между ними повисла пауза. Он подошёл ближе к фреске и замер.

– Мой дед часто любил бывать в этой части монастыря. – Эмир провёл пальцем по грубой кладке. – Говорят, он спрятал здесь кое-что, что теперь все ищут.

Надя молчала. Она чувствовала: этот человек несёт за спиной груз куда тяжелее, чем имя.

– Я знаю, кто вы, – продолжил он. – Вас сюда пригласили не ради фресок. Вы – повод. Декорация. И если вы останетесь – придётся играть по правилам, которые вам никто не объяснит.

– Я не декорация, – тихо сказала она.

Он посмотрел на неё в упор. Взгляд – прямой, изучающий, слишком честный для первого разговора.

– Хорошо. Тогда держитесь крепче. Здесь не прощают тех, кто не вписывается в старые легенды.

Эмир замолчал и сделал шаг вглубь помещения. Тишина снова окутала комнату, как туман. Надя следила за его движениями, не зная, что сказать. Слишком многое стояло между ними – чужая культура, чужие правила, и ещё более чужие игры.

– Если вы знаете, что я – "повод", зачем всё это? Почему не отменить проект? – наконец спросила она, сдерживая дрожь в голосе.

Он обернулся.

– Потому что иногда повод важнее действия. – Он подошёл ближе. – Если вас уберут, всё развалится. Слишком многое завязано на вашем присутствии.

– Это угроза?

Он смотрел в глаза, не отводя взгляда. Как будто искал, насколько она сломается. Или – насколько выстоит.– Предупреждение.

– Вы сами в этом участвуете?

– Я пытался остаться вне. Пять лет. Но прошлое здесь – как ржавчина: проникает даже в бетон. – Он сделал паузу. – Надя, если вы не уедете до завтра, я больше не смогу вас защитить.

– А если уеду – кто будет реставрировать фреску? Ваш дед?

Эмир усмехнулся. Впервые – по-настоящему. Эта улыбка была почти мальчишеской, но исчезла так же быстро, как появилась.