Все жанры Все авторы
Звезда перед рассветом - Наталья Майорова, Екатерина Вадимовна Мурашова

Звезда перед рассветом

Страниц

220

Год

—

В период буржуазной февральской революции и последующей октябрьской революции мир переживал необычайные изменения. Все выглядело, будто сущность самого мира переворачивается наизнанку, или же совсем разрушается.

Однако в этом свирепствующем переделе мира, Любовь Николаевна Осоргина находит свое место, неожиданно для себя. Она понимает, что не в силах остановить катящееся колесо истории, но что ее задача - спасти кого-то близкого, вытащить из-под него, пока его не раздавило. И она делает все возможное, чтобы это осуществить.

В уединенном местечке Синие Ключи, отойденном от шума войны и революций, собираются самые невероятные люди с удивительными судьбами. Здесь существуют свои интриги, рождаются симпатии и ненависть, возникает и рушится любовь. И весь этот мир не останавливает обычная человеческая жизнь, идут свои заботы и проблемы, рождаются и растут дети.

Самым важным в такие моменты становится способность видеть и заботиться о тех, кто рядом, и помогать им пережить трудные времена. Нельзя остановить историю, но можно поддержать и изменить судьбу тех, кто находится рядом с нами. Возможно, именно в маленьких и укромных местах, где собираются особенные люди, кипят события, которые в конечном счете меняют ход истории.

Читать бесплатно онлайн Звезда перед рассветом - Наталья Майорова, Екатерина Вадимовна Мурашова

Не утешай, оставь мою печаль
Нетронутой, великой и безгласной.
Обоим нам порой свободы жаль,
Но цепь любви порвать хотим напрасно.
Я чувствую, что так любить нельзя,
Как я люблю, что так любить безумно,
И страшно мне, как будто смерть, грозя,
Над нами веет близко и бесшумно…
Но я еще сильней тебя люблю,
И бесконечно я тебя жалею, –
До ужаса сливаю жизнь мою,
Сливаю душу я с душой твоею.
И без тебя я не умею жить.
Мы отдали друг другу слишком много,
И я прошу, как милости, у Бога,
Чтоб научил Он сердце не любить.
Но как порой любовь ни проклинаю –
И жизнь, и смерть с тобой я разделю,
Не знаешь ты, как я тебя люблю,
Быть может, я и сам еще не знаю.
Но слов не надо: сердце так полно,
Что можем только тихими слезами
Мы выплакать, что людям не дано
Ни рассказать, ни облегчить словами.
(Д. Мережковский)

Пролог,

в котором два давних друга говорят о важном – о детях и о войне.

– Дети, дети, дети… – Лев Петрович Осоргин побарабанил длинными узловатыми пальцами по подлокотнику кресла, подергал его из стороны в сторону, потом вытянул руку и погладил ластящуюся к его ногам полосатую кошку. – Мы никогда их не понимаем – вот в чем дело!

– Было бы что понимать, – буркнул профессор Юрий Данилович Рождественский и острым взглядом окинул худую и долговязую фигуру друга. – Лео, ты дурно выглядишь. Говорю как врач: тебе стоило бы вплотную заняться своим здоровьем. Все эти истории с непонятыми и непонятными детьми не прошли тебе даром…

– Ах, Джорджи, я просто состарился и уже ни в чем не могу разобраться должным образом. Был век науки и просвещения. Возрастало знание, готовились и проводились реформы. Что происходит теперь? Двое моих сыновей и трое племянников на фронте. Еще двое юношей из нашей семьи – в Алексеевском училище, проходят ускоренный курс подготовки офицеров военного времени. Марселю четырнадцать, его уже два раза возвращали домой после побега. Один раз он почти добрался до действующей армии. Германия, страна Гете и Вагнера, основной экономический партнер России – наш враг…

Угловатый силуэт Льва Петровича, выпрямившегося в кресле, смутно отражался в темном стекле стенных часов, за которым ходил туда-сюда маятник в виде корабельного паруса. Движения маятника и рук Осоргина, не знающих покоя, казались синхронными. За окном, за опущенной бархатной шторой, ровно шуршал бесконечный осенний дождь.

– Лео, дорогой, тебе нельзя так нервничать. Война так война – что мы-то с тобой тут можем поделать? И… да ради бога, возьми ты что хочешь с полки или со стола! Ты же сейчас отломаешь подлокотник или протрешь дырку в жениной кошке. А лучше всего держи вот этот листок, карандаш и нарисуй мне сейчас плывущий кораблик. Я положу его под стеклом на столе у себя в университетском кабинете…

– Да, да, понимаю, я действительно привык, что руки у меня всегда заняты – рисунки, чертежи, макеты, если этого нет, я все трогаю, это раздражает…

– Не говори ерунды, я волнуюсь за твое состояние. Ты был в Петербурге. Что там? Что Луиза?

– Это странно, Джорджи. Люди вели себя так, как будто все давно ждали этой войны. Как избавления, как манны небесной. Говорили, что это «последняя война на свете», «война против войны». На следующий день после объявления о вступлении России в войну на Дворцовой площади собрались тысячи людей, чтобы приветствовать императора. Николай поклялся на Евангелии, что не подпишет мира, пока хоть один враг будет находиться на русской земле, а потом вышел на балкон Зимнего дворца. Тысячи людей встали на колени и запели «Боже, царя храни…». Думаю, что за двадцать лет царствования этого монарха он впервые чувствовал такое единение с народом, которое, наверное, могло бы вдохновить, привести к действительным переменам… Но что я понимаю в монархах?

Вам может понравиться: