Большая книга притч

Допущено к распространению Издательским Советом Русской Православной Церкви

ИС Р15-501-0002

Предисловие В. Н. Крупина

Художник Я. В. Крутий

Само по себе слово «притча» – производное от глаголов «притечь», «притекать». Вода притекла, весну принесла. Притча, а ранее часто употреблялось слово «притка», – это случайность, внезапность, нежданный случай, чаще неприятный, какая-то помеха, препона. «Тогда убит бысть князь не в битве, но притчею некою», то есть случайностью (из словаря В. И. Даля). Притчи как устный и письменный род литературы имеют очень древнюю, ветхозаветную историю. Притчи Соломоновы назидательны, с прямой моралью, евангельские притчи – образная форма выражения мыслей, чаще иносказательная, то есть предоставляющая слушателю или читателю возможность самому извлекать полезное для себя содержание. Кажется, можно сказать напрямую, что надо всегда иметь светильники сердца и разума горящими, но гораздо впечатлительнее получилось это в притче о девах разумных и неразумных. А для вразумления богачей, которые думают откупиться от Бога большими деньгами, нужна была притча о двух монетках – лептах бедной вдовы, – которые, во мнении Бога, перевешивают любую сумму.

Притчи бывают иногда как целые рассказы, иногда же – это краткие, произнесённые к нужному случаю замечания. «Без труда не вытащишь рыбку из пруда». «Лень, отвори дверь, сгоришь. – Сгорю, а не отворю». А «бывает притча короче носа птичья» – это, конечно, о пословице, а «пословица век не сломится». Поговорка – цветочек, пословица – ягодка. Мал язык, да всем телом владеет. Во многословии пустословие. Меньше есть, меньше пить, меньше спать, больше молиться. Не взглянув в святцы, не ударяй в колокол. Говорит – хорошо, а замолчит – ещё лучше. На грубое слово не сердись, на ласковое не сдавайся. Добра мать до своих детей, а земля до всех людей. За правое дело стой смело. Корми деда на печи, сам там будешь. На что клад, коли дома лад. Поработаешь с плужком, будешь с пирожком… И в каждой такой притче глубокий, проверенный веками смысл.

Неисчислимое количество прибауток, разных присказенек, так любимых русским народом, – это всё те же научающие поведению притчи. «Постригся кот Евстафий, посхимился, а всё на мышей смотрит». «Пойдём в церковь. – Живот болит. – Пойдём в кабак. – Ой, обожди, оболокусь да как-нибудь доволокусь». А знаменитая «Сорока-белобока»? «Кашку варила, деток кормила». Почему же она одному деточке не дала кашки? Он воды не носил, дров не рубил, то есть не работал, а это и есть евангельское: «Кто не работает, тот да не ест».

А басни – те вообще сочинялись по типу притчей: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в музыканты не годитесь», «А Васька слушает, да ест», «И волчью вашу я давно натуру знаю… и тут же выпустил на волка гончих стаю», «Ворона каркнула во всё воронье горло, сыр выпал, с ним была плутовка такова», «Плохие песни соловью в когтях у кошки». Иногда непонятно, что от чего родилось: притча от басни или басня от притчи. Вот, например, история о сопоставлении пчёл и мух. Она есть и у Эзопа, и у Лафонтена, и у нашего великого Крылова. Или притча-басня о полной и пустой бочке. Ведь это же всё о людях! Кто мухи, что им любезно? Им хорошо там, где погрязнее, где навозные кучи и помойки (это же о нравственности!), а пчёлам милы душистые цветы, чистота. А кто громче всех кричит, кичится собою? Пустозвоны. Доказательство? Включите телевизор.