Все жанры Все авторы
Свобода строгого режима. Записки адвоката - Иван Миронов

Свобода строгого режима. Записки адвоката

Страниц

80

Год

—

Однажды в своей житейской гонке, когда незавидная судьба заставила многих познакомиться со своими внутренними тюрьмами и сумами, мне в голову пришла мысль о том, что эта история явно не уникальна. И, задумавшись над этим, я решил посмотреть на это под другим углом.
И оказалось, что гласит известная русская поговорка «От тюрьмы да от сумы не зарекайся», она, как оказалось, имеет под собой основания. Эту истину подтвердили многие известные герои литературы, включая самого автора.
Но на этот раз, знаменитый адвокат, историк и писатель Иван Миронов решил пойти ещё дальше. В своей новой работе он рассказал не только о своих тюрьмах и сумах, но и о самой России. И это был необычный взгляд, лиричный и призывающий к пробуждению сознания.
В книге Иван Миронов приводит столь яркий и бескомпромиссный анализ современной России, что она автоматически становится провокационной. Забудьте о привычных убаюкивающих словах типа «все будет хорошо». Здесь нет места для иллюзий, только для горькой правды о нашей реальной жизни и будущем страны.
Читая эту книгу, вы погрузитесь в атмосферу безумия и испытаете всю мощь авторского таланта Ивана Миронова. Силы, чтобы отвернуться, не будет. Вы будете вынуждены пройти через все страницы и до конца, поглотив каждое слово и приняв нашу правду до самого основания.

Читать бесплатно онлайн Свобода строгого режима. Записки адвоката - Иван Миронов

От автора

Лето… Жара бьет рекорды. Одиннадцатый час, уже стемнело. Градусник застыл на тридцати. Ни ветра, ни дождя. Мечтаем о грозе и урагане – спасении от трупного пекла. Дождь – пусть даже потопом, ветер – пусть даже смерч. Ярость стихий ждем с восторженной надеждой.

Все равны в этом раскаленном лете. Какая разница, к чему липнут твои руки – к кожаной оплетке руля или металлическому поручню вагона. Какая разница, что ты пьешь: пластмассовый квас или клубничный мохито, если пойло тут же начинает сочиться соленым потом. Мы стали завидовать неграм и молиться на бурю. Нулевые умерли вместе с эйфорией сытости, вялостью, стабильностью и страхом перемен.

Эта книга – осколки зеркала, в которое мы смотрели последние десять лет. Пока еще понятны слезы, приличен смех и не одернут крик.

Это последняя литературная слабость, за которой наступит время прокламаций. Последний романс, после которого загремят марши. Это панегирик нулевым и растерзанному в них поколению.

Любовь еще не заштампована цензурой. Лирику бунта еще не заглушила чеканная поэзия революции. Страх перед политическими репрессиями еще не затмил государственный террор. Кураж борьбы еще не выкристаллизовался в волю войны.

Мы еще боимся того, что предстоит благословлять.

Мы любим тех, кого проклянем, и верим тем, кого низвергнем.

Мы задыхаемся воздухом, которым не сможем надышаться.

Это взгляд назад с чувственной ностальгией, но без сожаления, с презрением, но без гордыни, с иронией, но без цинизма.

Это книга о нас – таких, какими мы уже больше не будем, и о стране, которой больше нет.

Небо обреченных

Кто смотрит под ноги, тот не увидит неба.

Остались только письма. Немало. Кто может похвастаться, что от разбитой любви осталась целая пачка нежно надписанных конвертов с мрачно-размазанным штампом «Проверено. Цензор №…». Письма – тленный памятник разломанным судьбам, памятник доброму слезному слову, впоследствии преданному и забытому. Странички убористой страстной прозы, пережившие угасшую страсть, потушенную забвением, тюремными сквозняками, вольной суетой, и отравившим сердце равнодушием.

Мы познакомились на одной студенческой свадьбе. Свадьбы всегда отвращали меня своим сходством с похоронами: куча малознакомых людей, действо ритуально, слова банальны, пошлы и неискренни, натуральна только пьянка и слезы родителей.

Честно говоря, и жениха, и невесту я видел впервые. Занес меня туда следующий случай. Мой давний товарищ с раннего студенчества – банкир с сомнительной профессиональной репутацией, предложил ради взаимной развлекухи съездить на празднование бракосочетания одногруппников своей невесты, с отцом которой он связывал собственные финансовые перспективы. Из гостей Паша никого не знал, поэтому во мне он корыстно узрел проверенного собутыльника. Скука перевесила все сомнения, и мы двинулись на свадьбу.

Невеста – москвичка, жених – норильский, оба студенты Государственного университета управления. Мероприятие проводилось под девизом «мы тоже москвичи» и «жизнь удалась», именно поэтому местом торжества был избран пансионат на Рублево-Успенском шоссе. Правда, где-то на самой обочине этого шоссе, да и забор, угрюмо встречавший гостей, больше смахивал на ограждение лечебно-трудового профилактория, чем пансионата. Как говорится, главное, чтобы было «бохато» и на Рублевке, а там уж экономим, на чем хотим.

Вам может понравиться: