В начале уже далёкого от нас XX века в небольшом городке Царское Село близ Санкт-Петербурга жила семья последнего государя России Николая II. Личные покои царской семьи находились в старинном Александровском дворце, и каждый день государь и четыре его юные дочери гуляли в огромном Александровском парке, летом они плавали по его прудам на лодках, катались на запряжённых пони колясках по его широким аллеям, а зимой сами строили из снега высокую гору, заливали её из вёдер водой, а когда она, застывая, покрывалась грубой, ледяной коркой, скатывались на деревянных санках с её снежной вершины вниз прямо к мягкому сугробу.
В определённые часы дня парк Царского Села был так же открыт для посещения и прочей прилично одетой публике, и многим горожанам часто доводилось видеть играющего со своими детьми царя.
В тот день две юные великие княжны, увлеченные игрой друг с другом в прятки, не заметили, как далеко убежали они от своего дворца и очутились на самых дальних аллеях Александровского парка.
– Оля, взгляни! – и Таня указала ей своей рукой на стоящую неподалёку на пустой аллее скамейку, где печально сгорбившись, сидела девочка в старом синем пальтишке, с клетчатым платком на голове. Свои ноги в неуклюжих валенках она прятала под скамейку, а на тонкие свои, будто покрытые красным инеем руки тянула рукава пальто. Возле её скамейки сидел в инвалидном кресле такой же печальный, укутанный в плед мальчик с очень тонкими ногами и глядел своими большими грустными глазами куда-то вдаль.
Сёстры удивлённо переглянулись.
– Она же совсем замерзла! – воскликнула Оля.
– Девочка, что с тобой? – осторожно спросила, приблизившись к ней, Таня.
– Совсем ничего, – удивлённо посмотрела на неё незнакомка, – я гуляю здесь с моим братом.
– Да, это мы видим, но почему же так мёрзнут твои руки? – спросила её Таня.
– Ах, руки, – девочка слабо улыбнулась, – это не страшно, просто сегодня я забыла надеть на прогулку варежки.
– Забыла? Если так, то вот, возьми себе мои, – и Таня, не раздумывая, быстро, одну за другой сняла с рук свои плотные, шерстяные варежки и протянула их ей.
– Нет, что Вы, я не могу это взять, – замотала головой девочка. – А как же Вы?
– Возьми, надень и согрей свои руки, – настойчиво и строго повторила Таня, сама удивляясь своей смелости. – А мне они уже не нужны, потому что нам пора идти домой, – забормотала она, ощущая, что сейчас разрыдается от жалости к ней.
Девочка, как-будто похолодев ещё больше, молча поглядела в её глаза и по щекам её тихо прокатились две слезинки, а сёстры побежали к уже искавшей их няне.
Каждый день в пять часов пополудни по давней традиции в семье пили чай. Зимой, когда за окном рано темнело, эти чаепития в столовой за круглым столом под зелёным абажуром казались особенно тёплыми и уютными.
После чая Оля начала возиться с крошечной Анастасией, а Мария, усевшись на пушистом ковре играла с нарядной фарфоровой куклой, и все они казались так далеки от чьего-то горя. «Как же мне помочь этой девочке?» – весь вечер думала Таня.
