Трактирщица для герцога

— Вот она, здесь, товарищ капитан! — радостно завопил дед Николай. — Видите, и не скрывается даже!

Кристина закатила глаза, прикрыла дверь и осторожно спустилась с поскрипывающего крыльца. Подошла к калитке и неприветливо спросила:

— Вы ко мне?

— Старший участковый капитан Прошин, — взмахнул удостоверением стоящий рядом с дедом Николаем мужчина. — Вас не затруднит ответить на несколько вопросов?

— Не затруднит, — вздохнула Кристина.

Мстительно захлопнув калитку перед носом у деда Николая, она завела участкового в единственную более-менее чистую комнату и махнула рукой:

— Присаживайтесь на тот стул, он довольно крепкий.

Капитан Прошин стул с сомнением оглядел, но отказываться не стал. Сама Кристина устроилась на маленькой пластиковой табуретке, оперлась спиной на стену и спросила:

— Что, Николай Петрович заявление написал?

— Написал, — осторожно согласился участковый. — Вы не могли бы...

— Вон перед вами папка, там все документы. Я купила этот дом, три дня назад перевезла сюда свои вещи, и с тех пор только и делаю, что отбиваюсь от его претензий. Он, видите ли, не желает верить, что дом теперь мой.

— Николай Петрович он такой, недоверчивый, — покивал участковый, листая бумаги.

Выяснив все, что хотел, капитан засобирался. Вручил Кристине визитку со своим номером телефона и отбыл ругаться с дедом Николаем.

Проводив нежданного гостя, Кристина вернулась в дом и с отвращением посмотрела на ноутбук. Работать не хотелось совершенно. Прикинув, что времени до сдачи заказа осталось три дня, а работы часа на четыре, она малодушно закрыла крышку и толкнула дверь во вторую комнату.

Бывшая спальня хозяев дома была битком набита старой мебелью, какими-то книгами, фотоальбомами и прочими артефактами начала прошлого века. Вчера Кристина вытащила из нее стул и удивительной красоты вазочку молочного стекла, после чего раскопки пришлось прекратить, потому что от потревоженной пыли не спасал даже респиратор.

— Сейчас окно открою, чтобы все это на улицу летело, — пробормотала Кристина, перелезая через спинку затянутого в чехол кресла. — И еще немножечко тут пороюсь. Часик, не больше. А потом работать.

Разбухшая деревянная створка долго сопротивлялась, цеплялась за подоконник, но наконец распахнулась. Отдернув в сторону пыльную штору, Кристина краем глаза уловила какое-то движение сбоку и резко обернулась.

— Тьфу ты, зеркало, — буркнула она. — А грязное какое!

В мутном, покрытом толстым слоем пыли стекле смутно просматривалось ее отражение. Жалея, что не взяла тряпку, Кристина боком протиснулась между креслом и грудой книг, погладила резную деревянную раму и провела пальцем по стеклу. Отражение послушно повторило ее движения. Усмехнувшись, Кристина помахала ему рукой. Отражение махнуло в ответ, а потом вдруг наклонилось, выудило откуда-то из-под рамы кусок ветоши и принялось протирать стекло со своей стороны.

Остолбенев, Кристина смотрела, как светлеет зеркальная гладь. Отражение деловито оттерло пыльные разводы, отбросило тряпку в сторону и отряхнуло руки.

Чувствуя, как колотится сердце и подгибаются колени, Кристина уставилась на проявившуюся в зеркале девушку. У отражения было ее лицо, такие же большие голубые глаза и длинные каштановые волосы. Вот только они были не скручены в пучок, а забраны в сложную прическу. А вместо джинсов и черной футболки на зазеркальной девице было надето длинное, в пол, коричневое платье с вышивкой.