Все жанры Все авторы
Пастушка королевского двора - Евгений Маурин

Пастушка королевского двора

Страниц

120

Год

—

На чистом и свежем небе, под лучами яркого солнца, начался прекрасный день в маленьком уголке Божанси. Улицы этого благословенного города уже заполнились празднично наряженными людьми, которые в медленном ритме шли по зову церковного колокола. Все окна домов были радостно распахнуты, готовые принять ароматное весеннее утро. Однако, в этой картине счастливого пробуждения, был один серый прямоугольник - закрытые жалюзи в гостинице "Золотой осел". Они словно подчеркивали гармонию пробуждающегося города, но добавляли долю диссонанса, создавая неувязку в радостном общем настроении.

В этот день, Божанси предстал перед моим взором в новом свете. Я наслаждался красотой улочек, живописных домиков и уютных кафе. Пройдя мимо гостиницы "Золотой осел", я ощутил необычное волнение и решил рассмотреть ее поближе.

Изучая внешний вид этого указателя проблемы, я заметил, что серые ставни, которые словно хранили тайну за своими полированными поверхностями, были покрыты пылью времени. Они казались забытыми и ожидали своей участи в зазеркалье времени.

Решив исследовать, что скрывается за этими закрытыми и угрюмыми ставнями, я решил войти в гостиницу. Шагнув через ее порог, меня охватила атмосфера таинственности и неведомого. Залитый светом из окон холл, встретил меня сиянием и теплом. Но именно на стоящем у входной двери сером оттенке ставней таилась отдельная магия, которая магнетически притягивала меня внутрь.

Читать бесплатно онлайн Пастушка королевского двора - Евгений Маурин

I[1]

На безоблачном, смеющемся небе светило яркое солнце. Улицы благословенного города Божанси[2] уже наполнялись празднично разодетой толпой, степенно следовавшей призыву церковного колокола, все окна домов были дружелюбно раскрыты навстречу ароматному весеннему утру, и только серый прямоугольник ставней, угрюмо прикрывавших одно из окон приречной гостиницы «Золотой осел», вносил дисгармонию в общую картину радостного пробуждения.

Должно быть, эти ставни привлекли собой любопытство одного из шаловливых сынов солнца – маленького, но юркого луча. Несколько раз пытливо скользнув по дереву ставней, луч наконец набрел на дырочку – след выпавшего сучка – и поспешно юркнул в комнату, повиснув в ней узенькой золотистой дорожкой, в которой весело заплясали ожившие в солнечной ласке пылинки.

От этой золотой полоски полумрак комнаты слегка просветлел, и ясно вырисовалась незатейливая обстановка номера захолустной провинциальной гостиницы с простым столом, несколькими стульями и большой деревянной кроватью, на белых простынях которой выделялась безмятежно спавшая женская фигура.

К этой то фигуре и устремился проказник-луч. Он легкомысленно скользил по маленьким, полным белым рукам с тонкими синими прожилками, блеснул искорками на иссиня-черных, слегка вьющихся волосах, капризными прядями разметавшихся по небольшой, но красивой и крепкой юной груди, на ходу мимолетно лобызнул прелестную родинку, которая, словно букашка, приютилась под гостеприимным кровом немного отвисшей пухлой нижней губы, прокатился вдоль благородно изогнувшегося аристократическим горбом остренького носика и сделал попытку заглянуть под низко опущенные веки спящей. Если целью этого проказливого луча было разбудить заспавшеюся ленивцу, то теперь он добился своего, потому что веки задрожали, пальцы рук спавшей зашевелились, и вдруг востроносенькая барышня одним прыжком привскочила, а затем уселась на кровати, с недоумением озираясь по сторонам еще заспанными, но все же быстрыми, веселыми карими глазками.

Мало-помалу память, расплывшаяся в крепком сне, вернулась к девушке, и тогда она обратила внимание на солнечный луч, свидетельствовавший, что дневное светило уже прошло значительную часть своего пути вверх по небосводу. Это открытие вызвало у хорошенькой ленивицы взрыв звонкого смеха, который делал ее, и без того напоминавшую красивенькую птичку, похожей на голосистого жаворонка.

– Однако! – воскликнула она, вдвигая крошечные голенькие ножки в стоявшие у кровати туфли. – Вот так заспалась я! Но, как ни жестко это убогое ложе, оно показалось мне райским при той смертельной усталости, которая явилась наградой за вчерашнее молодечество. – Она лениво потянулась, зевнула и продолжала: – Ой-ой, до сих пор кости ломит, и я с удовольствием вернулась бы обратно в кровать и поспала бы еще добрый часочек, если бы… если бы мне не было совестно валяться так долго… Да, да, – с капризным задором обратилась она к своему отражению, показавшемуся в небольшом зеркале, у которого она теперь очутилась, – представь себе, мой уважаемый двойник, что и Беатрисе Перигор иногда бывает чего-нибудь совестно… правда, чуть-чуть, самую малость… и она никому этого не показываете, но… бывает, бывает, бывает!

При последних словах шаловливая Беатриса взялась двумя пальцами за подол рубашки, изящным жестом прирожденной аристократки оттянула его, словно юбку бального платья, и стала грациозно приседать в такт своему «бывает, бывает». Но тут же она снова рассыпалась звонким, серебристым смехом, показала своему изображению язык и порхнула к окну. Под усилиями ее быстрых рук ставни распахнулись, окно раскрылось, и в комнату ворвались свет и воздух.

Вам может понравиться: