Дороги наёмника

Когда-то, в прошлой жизни, мне, а если точнее – нам в порядке общих знаний организацию подразделений наёмных войск различных регионов Хейена, конечно, доводили. К огромному моему сожалению, сейчас эти знания в значительной мере оказались бесполезными. Составлявшие профильные обзоры аналитики, получив шанс облажаться, конечно, постарались его реализовать. Как они сумели это сделать, было настоящей загадкой – по осторожным моим расспросам, организационно конные тагмы и пешие роты частных военных подрядчиков Аэронской Империи принципиально ничем друг от друга не отличались, что, однако, не помешало этим мудакам смешать их типовую организацию с элементами дружин, точнее будет сказать – хоругвей поместного ополчения аристократии, её же регулярных – «ордонансных» подразделений, и мало чем отличались от «региональных» подразделений Императорской армии.

Наша рота, с излишне пафосным, на мой взгляд, названием «Вепри Бир-Эйдина», состояла из полутора сотен пехотинцев, конного лоха[1] из двадцати двух всадников для разведки и связи и примерно полусотни нестроевых.

Рейтарами наше скакавшее верхом быдло в целом называть было стыдно, полноценно рубить и колоть копьем с седла могли только четверо из них, все выходцы из благородных семей. Остальные восемнадцать кавалеристов являлись типичной такой, умеющей разве что держаться в седле ездящей пехотой. Да и той, если объективно, только частично. Человек пять были малопригодны даже для этой роли, по внесению в списки роты не имея ни стоящих упоминания навыков владения длинноклинковым оружием, ни заметного невооруженным взглядом умения езды в седле. Троими из числа последних оказались сыновья зажиточных крестьян, один – мало чем отличающимся от крестьян нищебродом из провинциальной шляхты и пятый – взбрыкнувшим, не желая принимать сан, сыном жреца Дины[2]. Этот стал сущей звездой. Если пейзане и «благородный господин» с могущим сойти за боевое оружием хоть как-то ранее дело имели, то последний в силу специфики интересов богини жизни и того же имущественного положения семьи оказался нулём полностью.

Если без вежливых комплиментов, то пехота была точно таким же дерьмом, как кавалерия. Единственное заметное отличие пехотного и конного компонентов – даже больший, чем в конном лохе, процент продавших ради доспехов и вооружения всё своё имущество пейзан и решивших вырваться из бедных кварталов городских пролов слегка уравновешивался вооружением древковым полиармом, который в строю от них особой подготовки не требовал. Кроме «чистой» пехоты также удалось завербовать порядка двух десятков стрелков, но луки и несколько довольно-таки дорогих на их фоне арбалетов являлись вспомогательным вооружением и серьёзного влияния на ход боя оказать не могли.

Не сказать, что такая публика была исключением для формирующихся с нуля наёмных отрядов, скорее даже наоборот, но в нашем случае к девятнадцатилетнему капитану очень неохотно шли служащие на двойном жалованье костяком подразделения опытные наёмники – дупликарии. Самым минимальным их количеством в приличной роте считалось двое на капральство[3] – сам капрал и имеющий боевой стаж в одну-две компании опытный «заместитель командира отделения». У нас же таких профи и полупрофи было чуть более десяти процентов – семнадцать душ, чего даже при увеличении «отделений» до считавшихся неоптимальными шестнадцати человек было недостаточно.