Эльфы средней полосы

Боб ухватился за толстый сук, осторожно поставил ногу на ветку, дождался, пока та прогнется под тяжестью его тела, и ловко спрыгнул на землю. Приземлился удачно – на обе ноги. Поправил охотничью сумку, подошел к стволу древнего дуба и протянул руку Крапиве. Крапива презрительно глянула на протянутую ладонь, вдруг резко оттолкнулась ногами и спрыгнула с дерева, сделав в воздухе кульбит.

– Ловко, – не стал скрывать своего восхищения Боб, – эмансипация наступает.

– Что? – сразу нахмурилась Крапива, поправляя короткий зеленый плащ.

– Да так, ничего, это я о своем, об озерном, – сказал Боб и кивком головы указал направление. – Тут тропинка есть, минут через десять будем на месте. Если дама желает, может пройти первой.

– Спасибо, мы как-нибудь за хозяевами, – буркнула Крапива, отмахиваясь от наглой осенней мухи.

Боб снова кивнул и направился по едва заметной тропке вдоль густых зарослей кустарника. Крапива молча двинулась за ним, то и дело оглядываясь, словно впервые в лес попала. Однажды она замерла, затем молнией метнулась за сосну и застыла с зажатым в руке ножом. Но тревога оказалась ложной – крупный матерый еж, потревоженный вторжением на его территорию, соизмерил свои размеры с габаритами «вторженцев» и ломанулся с тропинки в кусты.

Боб глянул вслед колючему, потом на девушку, все еще прижимавшуюся к стволу, и тяжело вздохнул:

– Да нет здесь ничего опасного, я ж говорил уже. Расслабьтесь, уважаемая. Скоро будем на месте.

Боб оказался прав, действительно, минут через десять впереди посветлело, сосны с вкраплениями берез расступились, и спутники вышли на крохотный, очень милый пляжик.

– Пожалуйста, озеро Беленькое, – широким театральным жестом Боб представил Крапиве озерную гладь, покрытую густой дымкой. – Прошу любить и жаловать.

Озеро было не особо большое – метров триста в диаметре. Идеально круглое, оно обильно заросло с одного берега камышом и прочей болотной травой. Со всех сторон его окружали сосны, осины и березы. Летом эта зеленая стена просто радовала глаз, но сейчас, осенью, соцветье зеленого, красного, желтого, оранжевого и прочих цветов радуги выглядело просто фантастически. А добавьте сюда зеркальное отображение этой красы на озерной глади…

– Красиво, – после недолгой паузы сказала Крапива, – очень красиво. Не ожидала… Но к делу… И где же ваш этот… как его…

– Сейчас, сейчас, – заверил Боб, оглядываясь по сторонам, – непременно должен быть где-то здесь. Место оговоренное, и вон его лодка в камышах… А вот, собственно, и он сам.

Действительно, чуть поодаль, за большим можжевеловым кустом обнаружилось едва дымящееся костровище, около которого, возложив бритую голову на прозрачную пятилитровую бутыль, мирно дрых в обнимку с двустволкой бородатый мужичок в камуфляже с нашивками лесничего. Одеяло спящему заменяла старая брезентовая плащ-палатка еще советского образца.

– Вот, полюбуйтесь, – улыбнулся Боб, – золотой фонд местного охотхозяйства, краса и гордость лесничества «Мещера», господин Лохматый. По совместительству – егерь.

– А чем здесь так пахнет? – сморщилась Крапива, трогая носком мягкого сапожка еще одну пятилитровую бутыль, но почти пустую.

– «Жидкость для мытья стекол», – прочел Боб надпись на этикетке и пояснил: – А попросту – спирт. Эффективное средство, чтобы свалить с ног даже очень крепкого мужчину.