Все жанры Все авторы
Собрание сочинений. Том 4 - Александр Малиновский

Собрание сочинений. Том 4

Страниц

305

Год

2022

Стремительный разворот событий и завораживающий мир, созданный несравненным в своем таланте Александром Малиновским, воплотились в двух первых томах его шедеврального произведения. Проникающая в душу и наполненная зыбкими переживаниями история поражает множеством ниточек, связывающих главных героев с судьбой России во второй половине ХХ века.

Эти страницы становятся окном в послемарксистскую эпоху, встают на страже русской культуры и, подобно настоящим орлам, освещают широкий спектр событий. Мы находимся на перепутье, где послевоенное село, обледеневшее от холода и разочарований, переходит в село и город прошлого столетия, где затмевается природное благополучие миллионными потоками индустриализации и химических прорывов. Блистательные успехи и болезненные неудачи путешествуют рука об руку, как независимые воины, и все это насыщено эстетикой перемены, проводящей самую главную реформу - перестройку.

Широкий круг мотивов и ландшафтов, вытянутых на фоне времени, отдан во владение читателю в третьем и четвертом томах, состоящих из повестей, рассказов и стихов. Здесь, как в уютной гостиной, мы находимся среди моментов, прожитых в разные годы. Несмотря на все эти разрозненные мозаики, связующей нитью остается Александр Ковальский - прочный амулет, становящийся гармоничным и мудрым каталитом в нерушимом строительстве сюжета.

Это космический полет во времени и воплощение судьбы, которое Александр Малиновский сумел передать за десять лет трудового творчества. Его эпическое полотно станет величайшим свидетельством о том, как жизнь преломляется через страницы и становится бессмертной, овеянной запахом воспоминаний и проникнутой добротой истины.

Читать бесплатно онлайн Собрание сочинений. Том 4 - Александр Малиновский

* * *

Степной чай

На тропинках моего детства

Они разные – тропинки моего детства. Одни – утоптанные, утрамбованные десятками мальчишеских ног, пройдешь по ним босиком и не оставишь следа. Другие – уже полузабыты, заросли травой-муравой. А есть одна, зовущая к обрыву у реки, прямая, словно струна. Когда я поднимаюсь по ней под бесшабашное ликование жаворонка в синеве или гляжу, как идёт семилетняя соседка Любка, несущая на самодельном коромысле крохотные ведерки с водой, мне кажется, что тропинка поет. Поет что-то своё, высокое и вечное. И впрямь, как струна!

Все тропинки начинаются незаметно. Выйдешь за село, выберешь нужное направление, а когда посмотришь под ноги, она уже тут – тропинка. А рядом её подружки: бегут, извиваются, заманивают…

Есть тропинки, которые, добежав до бочажка или до лесной полянки, обрываются так же незаметно, как и начинались. Но есть и такие, что, поплутав по овражкам, зарослям шиповника и ежевики, вдруг выходят на шумный большак и вливаются в него, как ручейки.

И покажется вдруг, что сама дорога – это несколько объединившихся тропинок. И потому так шумна она, что каждый ручеек принёс с собой свои звуки, журчание своего родничка, шлепанье босых ног своих мальчишек…

Я давно мечтал вернуться на тропинки моего детства. Так хочется иногда снять башмаки и босиком припустить по тропке, да так, чтобы в лицо бросились мокрые ветви, осы`пали крупной росой и где-то за поворотом, вдруг, сразу – голубизна знакомой с детства, но уже немножко другой речки.

Или так: выйти потихоньку на закате за село и не спеша побродить. И не спеша обдумать житье-бытье своё, обдумать то, что тебя давно «томило, мучило и жгло».

И, прислушавшись в звёздном сумраке к собственным шагам, может быть, найти ответы на вопросы, которые не раз задавал себе…

Нестеркин колодец

Моё село заметно меняется. Газовые плиты потихоньку вытесняют русские печи. Моя бабка, искусная варительница дрожжей на всю нашу улицу, уже и забыла, когда готовила их в последний раз. Забыл и я, когда в последний раз добывал ей хмель в лесу. Теперь все привыкли к «базарискому» хлебу.

Но дед Андрейка обижен на жизнь:

– Ракеты запускаем, а простой керосиновой лампы завезти в сельпо не можем. – Это после того, как на прошлой неделе два дня не было электрического света в селе: как раз, когда по телевидению показывали фигурное катание.

Село потихоньку строится. Только немножко жаль – телевизионных антенн над крышами все больше, а скворечниц – меньше.

Водопроводные колонки начали вытеснять колодцы. Лишь на нашей улице по-прежнему стоит колодезный журавль, как и в детстве задрав шею высоко в небо. И кажется в морозные синие ночи, что, дотянувшись до холодной звезды, он тихо касается её, и оттого сверху доносится холодный тихий звон. Или это звенит колодезная цепь?

Колодец зовется Нестеркиным. Был когда-то, говорят, такой мужичок по имени Нестор. Вот и нарекли вырытый тем мужичком колодец его именем да в свой срок чистят и поправляют ветловый сруб – знаменита на всю округу вода его.

С детских лет не тускнеет в памяти картина. Зимний вечер. На печке тепло и привычно. Монотонное повизгивание бабкиной пряхи порой заглушают порывы ветра. За стеной февральская метель. На сундуке мурлычет кот. И от его тени на бревенчатой стене, большой и причудливой, немножко жутковато. Весь день падал с небес белый косой снег, и было странно видеть: снег белый, а становилось от него во дворе темно. Позёмка разыгралась, когда начало смеркаться. В дремотной тишине мне слышатся странные звуки. Прислушиваюсь – звуки ещё жалобнее. «Это же Тема и Жучка, там, в колодце. Им надо помочь!» Незаметно для бабки сползаю с печки и, растворив дверь, проваливаюсь в темень. Увязая в синем и мокром снегу, добираюсь до колодца. Перевесившись через обледенелый сруб, кричу в глубину. Пустынное чрево колодца отвечает глухо и насмешливо:

Вам может понравиться: