На берегах Серебряной Реки

Тиббот О’Кифф жил в маленьком домике почти на самой окраине леса. Хозяйкой в этом доме была прекрасная Мэйди, самая улыбчивая и добрая девушка во всем их городке. Тиббот промышлял тем, что отстреливал пушных зверей и продавал их шкурки на рынке, а Мэйди иногда отправляла вместе с ним мешочки пахучих целебных трав на продажу. У них была прекрасная и дружная семья, а когда Тиббот возвращался с охоты, он частенько оставался в чаще леса и пел оттуда своей любимой Мэйди перед тем, как показаться ей на глаза. На столе в их домике всегда стояли ароматные лесные цветы, а сама Мэйди подкармливала хлебными крошками зябликов и жаворонков.

Однажды Мэйди решила поехать на рынок вместе с Тибботом, чтобы пополнить запасы еды и присмотреть себе обновку. Они условились встретиться ровно в четыре часа у телеги, и Мэйди окунулась в пестрый рыночный мир. Со всех сторон к ней тянулись руки продавцов, которые предлагали свои товары: утки, бусы, вяленые рыбины, кружева. Но внимание девушки привлекла маленькая сухонькая старушка вдалеке от всех. Она сидела над крохотным деревянным прилавком, на котором лежали грубо вырезанные из камня и кости диковинки: фигурки зверей и амулеты. Старушка подняла голову от прилавка и тут же заметила Мэйди, после чего неожиданно протянула руку и поманила ее к себе. Девушка шагнула вперед, а старушка будто бы этого и ждала. Она тотчас выложила перед Мэйди грубо вырезанный деревянный крестик на простом черном шнурке. Только Мэйди хотела спросить его цену, как старушка промолвила:

– Покуда твой Тиббот носит этот крестик, ему можно не бояться воды. А уж порвется шнурок – берегись! Тогда и жизни будет мало.

И, не дождавшись ответа от потрясенной Мэйди, старушка вложила крестик ей в ладонь, и словно растаяла в воздухе вместе со своим прилавком.

Когда Мэйди добралась до телеги, часы пробили ровно четыре часа. Тиббот уже стоял там и ждал ее, а, увидев любимую, подхватил ее на руки и закружил:

– Ах, Мэйди, что за сделку я провернул! Теперь я буду поставлять шкурки не просто торговцам на рынке, а самому мэру!

И Тиббот тотчас пустился с Мэдди в пляс, а люди вокруг смеялись и убирали с их пути глиняные горшки и клетки с птицей. Когда Тиббот наконец отпустил ее, Мэйди, запыхавшись, ответила ему:

– А у меня для тебя тоже кое-что есть, любимый, – и с этими словами она надела ему на шею деревянный крестик. – Пусть он защищает тебя на охоте. «И с ним ты можешь не опасаться воды», мысленно добавила она, хотя и сама не понимала до конца значения этих слов. Тиббот, однако, рассмеялся:

– Кого же мне бояться, милая? Белок и лисиц?

– Обещай мне носить его в знак нашей любви, – настояла Мэйди.

Тиббот согласно кивнул:

– Пусть будет по-твоему! Ты у меня и так сущее золото, так что же мне стоит выполнить такую простую просьбу?

И с этими словами он помог Мэйди взобраться на телегу, следом уселся сам, присвистнул на их старого мерина и пустил повозку по пыльной дороге обратно к дому.

Когда Тиббот и Мэйди добрались домой, уже начинало смеркаться. Мэйди поскорее развела огонь в печи и поставила тушиться гуся с яблоками, а на стол выставила кувшин с яблочной настойкой. Ведь повод для такого богатого ужина был, да еще какой: теперь Тиббот работает на самого мэра!