Анабель застала Клавдия за работой. Он, как и прежде, проводил тёмные зимние вечера в своей мастерской, склонившись над множеством маленьких шестерёнок. Его глаза, несмотря на почтенный возраст, не теряли своей остроты, даже при скромном освещении свечи. Седые волосы были связаны в хвост, чтобы ни одна из прядей ненароком не смахнула важную деталь со стола. Фарфоровые колени Анабель ещё долго не забудут те два часа, в течении которых, девушка ползала по комнате, в поисках утраченной пружины.
Застыв в дверном проёме, керамическое изваяние несколько секунд наблюдало за работой мастера, пока тот наконец не отвлёкся.
– Уже десять, – молвил ремесленник, – ты закончила все дела, что я поручал?
– Задачи выполнены, – бодро кивнула девушка, – кота навела, чистоту покормила.
– Замечательно. Ты помнишь, какой сегодня день?
– Конечно помню! Умоляю, можно я пойду к Гансу? Можно, можно?
И Анабель неуклюже запрыгала на месте, заламывая фарфоровые ручки. Её медные кудряшки, шурша, запрыгали по плечам. Клавдий устало улыбнулся.
– Конечно, Анабель. В конце концов, сегодня важный день для нас обоих, и, прежде, чем ты пробьёшь головой потолок, позволь попросить тебя ещё об одном одолжении.
Золотистые искры в глазах девушки потухли, словно у пружины внутри закончился завод.
– Ну что ещё?! – Возопила скульптура.
Инженер оторвался от работы, и подошёл к девушке. Мягко коснувшись старыми, но чувствительными пальцами её правой щеки, он медленно провёл ими по трещине, пересекающей лицо Анабель. Выдержав секунду или две, он нахмурился, и, внезапно отвернувшись к столу, начал копаться в ящиках.
– Снимите-ка, барышня, вашу личину, – проворчал он, доставая из недр ящика бумажный свёрток.
Анабель в предвкушении сдвинула керамическую маску на передней части головы с пазов, и миловидное личико оказалось у неё в руках. В это время мастер, срывая на ходу обёртку, подлетел к девушке с подарком.
Вращая глазницами и раскрывая челюсти, в восторге от подарка, Анабель разглядывала своё новое белоснежное лицо. Отполированный до блеска фарфор, со свежим румянцем, выполненный путём ювелирного напыления краски по методу северных мастеров.
– Месяц назад я подумал, что негоже юной девушке ходить на свидания с трещиной на лице, и заказал у Пьера новое. Пришло только сейчас, – доставка шла от самого Петербурга.
Дрожа от нетерпения, Анабель защёлкнула на голове своё новое лицо, и приблизилась к зеркалу в углу комнаты.
– Ох, Мастер. – Выдохнула девушка, касаясь медными ноготками своих щёк. – Оно такое… каллиграфичное.
Мастер довольно ухмыльнулся.
– Беги к своему Гансу.
Анабель крепко расцеловала создателя в обе щеки, и тут же, словно ласточка, упорхнула из комнаты, оставив старика в одиночестве. Мастер какое-то время с любовью глядел ей вслед, а потом вернулся к столу. Отложив свою работу, он достал из ящика увесистую рукопись. На титульном листе было выведено: «Волшебство вечной юности. Автор: Клавдий Грималь». Книга была почти закончена, осталось написать заключительные слова и можно уходить.
– Кажется мне, – подумал мастер, едва его пальцы коснулись пера, – что эта ночь будет особенно длинной.
Стоя на привокзальной станции, в свете высоких фонарей, Ганс наблюдал, как Анабель неслась на тонких ножках, сквозь медленно падающий снег. Вокруг не было ни души, лишь где-то вдалеке лаяла собака сторожа. Отодвинув рукав пальто, возлюбленный поглядел на часы. Девушка не опоздала ещё ни разу, наверное, таково свойство каждого механизма, состоящего из блестящих упругих пружин и латунных шестерёнок.
