У пилота в плену

Промзона комфорта

Алтайские зубья белеющих гор – намек на ракету. А мы не решились с тобой до сих пор покинуть планету. Конечно, привычным все стало вокруг – промзона комфорта. И ты не хотела бы старых подруг оставить за бортом. Скидаем все «планы на завтра» в баул – на пасмурный день их. Покинем, минуя тревог караул, приют убеждений. Нас держит забор из колючих причин, а как перепрыгнуть?! Что если там пропасть? Кто будет лечить? Беспечно погибнуть?! От скуки Америк бы новых открыть, но мы не Колумбы. С чего это в тридцать незрелая прыть?

Наверное, глупо поверить умильным постам в Instagram, успехам ва-банков; вселяться в страницы живых мелодрам, Лабковский – не Данко!

Зарплата, квартира, уют на двоих, простые соседи. И ветер свободы предательски стих…

А может, уедем?

Вселенная на двоих

Мои чувства – объект неопознанный.

Ты по ним попадешь во вселенную,

Где планеты укутаны веснами,

Где любовь – это что-то нетленное,

Где любовь – это чудо рожденное,

Словно звезды, из взрывов и хаоса.

Скоротаем здесь нам отведенное

Без репостов и нужного ракурса?!

Пусть планеты пока без названия,

Упакованы, все еще с бирками,

Ты сама на них выстроишь здания

И наполнишь жилыми квартирками.

Разукрасим дворы метеорами,

Для свиданий запомним локации.

Если встретим мечты непокорные,

Отдадим их на суд гравитации.

Закипят между гор реки радости –

Искупаемся в них, держась за руки.

Разбросаем причины для зависти,

Возрождая любовные навыки.

Все планеты мои станут нашими

И с твоими сольются орбитами.

Забывая закаты вчерашние,

Мы оставим надежды за титрами.

Наши чувства еще необузданны.

У нас есть чем заняться за стенами.

До тебя я был в карцере узником,

А теперь на двоих – вся вселенная.

Изгнанник

Все, что в тумане оставлено,

Кажется брошенным в панике.

В городе, августом сваренном,

Ночь. Я похож на изгнанника.

Изгнан из племени робости.

Племени тайного гейзера.

Племени правил без совести.

Племени вычурной версии.

Сдавшись покорно обычаям,

Видел свободу в традициях.

Но оказалось, привычное –

Вечной тюрьмы репетиция.

Ревность твоя как наручники –

Не убежать с территории.

Я был морально измученным

Практикой, а не теорией.

Твердо держала на привязи

Рьяных коней вдохновения.

И я никак не мог выразить

Гадкое чувство стеснения.

Кратные терпкие нежности

По календарному графику

Были симптомами верности

В буднях разлучного трафика.

Стая некормленых комплексов

Рот затыкала амбициям.

Я заблудился без компаса

Прыгая в глушь за синицами.

Спрятав печаль за причинами,

Я убежал без известия

Между больными порывами

В редкий тоннель равновесия.

Резкая весточка в сотовом:

«Слабый, ты изгнан из племени»…

Память позывами рвотными

Выгнала немощных демонов.

Серые стены намочены

Потом дождя-трудоголика.

Улицы сном обесточены

В свете столбов-меланхоликов.

Ночь держит месяц на привязи.

Звездами мир зарешеченный.

Нет в чувствах жалости примеси,

Лишь тишина бесконечная.

Платье

Покурил. Уже целые сутки

Не ходил за спиртным в магазин.

Задремал в престарелой маршрутке

С колыбельной уставших резин…

И опять ты приснилась мне в платье,

На котором черты хризантем

Повторяют заливы в закате

И воздушны, как сахарный крем.

Каждый шов, как дорога до рая,

Чуткой ниточкой выточен крой.

Нежных складок волнистая стая

Завлекает игрой кружевной.

Подарил это платье с получки

От подпольных продаж сигарет.

Расточительный, хрупкий, колючий –