Враги

Говорят – рукописи и книги не горят. Но тогда почему так мало переиздают русских дальневосточных писателей, которые были вынуждены покинуть Родину при известных событиях 1922 года? Ведь среди них было немало тех, чьи имена в своё время блистали на литературном небосклоне русского зарубежья. Например, Яков Львович Лович-Дейч, о творчестве которого немало спорили и в Европе.

Яков Дейч родился 28 декабря 1896 года (по старому стилю) в Вильно в семье известного революционера. В 1915 году он окончил Благовещенскую мужскую гимназию, а затем продолжил учёбу в Московском университете. Весной 1916 года Яков был призван в действующую армию. Пройдя обучение в Царицынском студенческом учебном батальоне, бывший студент окончил затем 3 Московскую школу прапорщиков. На фронте офицер проявил незаурядную храбрость. Летом 1917 года в бою под Ригой он был контужен в голову. Вступив позже в армию адмирала Колчака, в боях с Красной армией получил лёгкое пулевое ранение. Поправившись, до 1920 года он служил следователем при военно-полевом суде, а также занимал должность прокурора по политическим и уголовным делам.

9 ноября 1922 года Яков Львович Дейч приехал из Йокогамы в Маньчжурию. До 1926 г. он работал в харбинской библиотеке Д.Н. Бодиско, затем журналистом газеты «Рупор». Тогда-то и изменил свою фамилию на Лович. В автобиографии он писал: «Я – сын правого социалиста (плехановца) Льва Григорьевича Дейча, но встречался с ним в своей жизни только два раза и никогда не разделял его убеждений, что, как мне кажется, и доказал, пойдя на войну и борясь за Родину. Отец принадлежал к правым социалистам, а потому подвергался преследованиям со стороны большевиков. В 1918 году, когда армия развалилась, я бежал в Петербург, где встретился с отцом во второй раз в жизни и он, зная, что я никогда не смогу работать с большевиками, помог мне достать солдатские документы, дал мне денег и я уехал в Амурскую область. С тех пор я никогда отца не видел, ибо в Россию не возвращался. В 1923 году в Харбине, служа в библиотеке Бодиско, я прочёл в журнале «Русская Мысль» (книга III, стр. 63), что мой отец арестован чекистами. В библиотеке брали книги и чины советского консульства. Через Бодиско я узнал от этих господ, что отца арестовали за то, что его сын (т. е. я) работал в полевом суде. Г-ну Бодиско было сказано (через некоторое время, по-видимому, после сношения с Москвой), что моего отца расстреляют, если его сын не принесёт повинной, не сдастся на милость победителей-большевиков и не поедет в РСФСР. «Долг платежом красен» – я решил ответить отцу тем, что он сделал для меня в Петербурге, рискуя своей головой. Я пошёл в консульство и подал прошение о совподданстве».

К счастью для Ловича, его заявление не получило никакой реакции от Советского консульства, и в 1937 году он решил переехать в Шанхай, где стал журналистом в газете «Шанхайская Заря». Он сотрудничал в харбинском журнале «Рубеж» со времени его основания, а также печатал свои рассказы в журнале «Грани» (Шанхай), который издавало объединение «Вестник Российского эмигрантского комитета» и журнал «Кстати» (Шанхай). В 1931 году в Харбине он выпустил рассказы о любви «Её жертва». Как было написано в рецензии, «для Харбина выход книги Я. Ловича стал большим событием, ибо в нашем эмигрантском существовании издать книгу, да ещё художественно издать – вещь далеко не лёгкая». А вот что писал известный поэт Арсений Несмелов в харбинской газете «Рупор» об этом сборнике: «…книга волнует тем, что обстановка, среди которой действуют и любят герои Ловича, – это бытие нашего сегодняшнего эмигрантского дня. Когда герои его бывают пошлы, на губах автора чувствуется насмешливая улыбка. Но улыбка эта не злая. Лович фотографирует, бытописует, но никогда не осуждает. Там же, где герои его страдают, где они решаются на подвиг – автор сочувствует им и стиль его прозы становится напряжён от пафоса сострадания».