Сакральная история цивилизации. Экология и этика

Вместе с освоением информационных технологий в конце ХХ века произошло осознание необходимости коренных изменений в мировоззренческих установках, ибо стала очевидной несостоятельность вероятностно-статистического подхода к описанию окружающей действительности, под патронажем которого развивалась не только наука последних столетий, но и вся культура. Никому, конечно же, не приходит в голову вернуться к идеологии жесткой механистической детерминированности предшествующего этапа культурного строительства. Потому, все более популярными становятся идеи представления окружающего Мира как живого организма. Собственно это обстоятельство и выдвигает экологические аспекты различных научных направлений в центр общего внимания. Хотя спекуляций на проблемах безопасности жизни и охраны окружающей среды, в связи с этим, предлагается неимоверное количество.

Интегративность в описании Мира ощущается как необходимость и в связи с тем, что достаточно очевидной стала ограниченность взглядов на Природу как Реальную Действительность, без учета скрытых, непроявленных обстоятельств событий. Мир исполнен еще и Действительной Реальностью.

Экологическое мировоззрение, вероятно, наступает как результат синтеза предшествующих механистической и вероятностной парадигм. И здесь возникает существенное противоречие между традиционно используемым в практике Западной Культуры последних столетий формализованным языком определений повседневного обихода и необходимостью проникновения в содержательную структуру слова. То есть синтез новой мировоззренческой системы это, в первую очередь, синтез формально-логически воспринимаемых терминов с их внутренним образным наполнением. Синтез Формы и Содержания.

Именно попыткой обратить внимание Читателя на скрытую за механистической Формой Слова, жестко регламентированной словарными определениями и языковыми правилами, трепетно-динамическую и не всегда уловимую структуру его Содержания и является эта работа. Иногда это делается в гротескной, может быть излишне гиперболизированной форме, но тем самым подчеркивается вторичная роль любого сочинения в конструировании индивидуальной личной системы мировоззрения. Слова учителей в лекциях и книгах всего лишь вероятные подсказки, которые и восприняты быть могут, лишь попав на подготовленную почву.

«Произнесенное еще не есть изъясненное», ибо «Слово изреченное есть ложь». И потому, Читатель, встретив затруднительные места в сочинении, сочти их за шутку. Или считай, что эта писанина просто пародия на многочисленную литературу последних лет, но без сарказма и желчи. Хаос переплетения блестящих идей и догадок с наивными домыслами и интерпретациями, вероятно, совершенно неизбежная ступень на пути создания нового мировоззрения.

Вопрос существования истории как науки (по сути, должно звучать: историология) является достаточно дискуссионным. Многие профессионалы склоняются к мысли, что в истории вообще нет никакой логики и если можно говорить о некоторой степени научности, так только в части описательной, – т.е. историографии. Такой подход открывает широкие ворота для самых разных спекуляций на исторические темы. Действительно, поскольку предмет описательный, то для упорядочения фактов применима любая удобная схема по вкусу историка. Например, по правлению царей или династий, или по хронологии войн и т. д.