***
Стоило приложить чашечку чая к собственным губам и взглянуть на собеседника, как за окном громыхнул взрыв. Даже не обращая внимания на происходящее снаружи, лишь заметив, как мужчина напротив немного вздрогнул, я вдохнула аромат фруктового чая и пригубила.
– Мм, вы правы, напиток действительно восхитительный. Нотки имбиря неплохо сочетаются с корицей и апельсином, а в основе… это мятный чай, верно?
Мужчина напротив с беспокойством смотрел за мою спину, в широкие окна собственной летней резиденции, туда, где горели плантации восхитительного чая…
– Госпожа…
– Леди, Бартимор, я леди. Для столь высокопоставленного человека негоже не увидеть во мне леди.
– Леди, я н-нижейше прошу п-прощения…
– И я, так уж и быть, прощаю тебя за твою недогадливость.
– Благ-годарю, леди… – мужчина, довольно полный, не сильно высокий, эдакая прикроватная тумбочка, вскочил с кресла и поклонился аж на девяносто градусов опустив свой корпус, и тут же выпрямился. – Н-но мой чай…
– Он имеет прекрасный вкус, не сильно насыщенный, то, что я люблю, особенно ложечка меда, что едва чувствуется в напитке, – я мило улыбнулась и снова пригубила напиток, все так же непроницаемым взглядом следя за ним.
Где-то за спиной громко затрещало, и в небо взвился фейерверк, бахнув на всю округу, оповещая о том, что происходит в этом тихом уголке.
Бартимор побледнел, его руки, и так до этого подрагивавшие от любого звука, затряслись сильнее, и, пытаясь сдержать себя, мужчина схватился за подушку, что лежала в кресле.
– Н-но остальные кусты…
– Чай из них не вкусный, – уверенно заявила я, даже не глядя за собственную спину, где прозвучал еще один взрыв, заставивший мужчину передо мной судорожно вдохнуть и не выдохнуть. Его брала злость, ярость доходила до застилающей глаза ненависти, вот только он не мог ничего сделать, глазами буравя артефакт в декольте черного платья.
Отставив чашечку, я встала и сложила перед собой ладони в замок, как благоразумная барышня и выпускница школы благородных девиц.
– Благодарю вас, Бартимор, за составленную мне в чаепитии компанию, – мягкий наклон головы и я направляюсь к выходу, однако буквально на пару секунд замираю, проходя мимо владельца чайных плантаций. – Надейтесь, что нашей следующей встречи не будет. Она может стать для вас летальной.
И, снова мило улыбнувшись, я, цокая небольшими каблучками, продолжила свой путь.
***
– Ба-а!
Орать я начала еще до того, как поднялась по старому крыльцу избушки и отворила дверь.
Впрочем, мне даже схватиться за ручку не дали – она распахнулась, чуть не заехав мне по носу, и в проходе появилась моя бабуля.
– Не ори, дурная! Всех в округе распугаешь! – бабуля беззлобно шлепнула меня по голове тряпкой и нахмурилась. – У нас скоро гости, так что переодевайся.
– Поняла. Бабу-уль, – протянула я несколько по-детски, схватив родственницу за рукав.
– Чего тебе, неугомонная? – она повернулась ко мне полубоком и осмотрела косым взглядом.
– А сделаешь тыквенный пирог? По твоему рецепту? – я даже похлопала ресницами и надула губки.
– На твое счастье, я только сегодня сняла первую тыкву, – усмехнулась бабушка и кивнула. Радостная, я полезла обнимать ее, но тут же получила той самой тряпкой по местечку ниже спины и была отправлена переодеваться за печку.
От благородной леди, меньше получаса назад разорившей чайную плантацию главного поставщика наркотиков Вертилии, во мне уже ничего не осталось. Из-за печки вышла простая деревенская девчонка с растрепанной черной косой и измазанным в саже лицом. Посмотрев в небольшое зеркальце, я растрепала волосы еще немного сильнее, стерла косметику с лица и чуть сильнее подвела брови, акцентируя внимание на острых уголках. Теперь мое лицо казалось чуточку круглее, и осталось только сделать небольшой румянец, подстать деревенским бабам.
