-- У меня крышесносная новость! – Прия влетела в дом быстрее ветра, что скользнул в только что открывшуюся дверь.
Что там новость, когда она сама по себе была способна смести с пути кого угодно. Чрезмерно энергичная, активная, с неуемным любопытством, что заставляет ее совать нос во все вокруг. Глаза всегда горят азартом, а с губ не сходит улыбка.
-- Я уговорила папу взять нас с собой в приграничье. Не все же здесь сидеть -- пора и на мир взглянуть. Ну чего застыл остолбенело? Знаю, тебе не верится, никогда ведь нас не брал, а тут… Да и в этот раз не собирался, но я настояла. Убедила, что выезд туда жизненно необходим. Ясно же, что новинок у них в разы больше, чем у нас. Про новости и не говорю. Мы день-деньской здесь киснем, совсем не развиваемся. А там… поток новых людей, все вокруг кипит. Может даже на какое гуляние попадем. Хочу вместе с другими праздновать и веселиться. В общем, папенька сдался. В общем, на сборы пять минут и выезжаем. Ну отмирай уже, нас ждет реальный мир.
Из всей ее трескотни порой очень трудно вычленить главное, так что «тормозят» в ее обществе все. Мне проще, ведь она почти все время рядом, а рот ее никогда не закрывается. Тут поневоле учишься подмечать, после каких речевых оборотов она выдает главное и все остальное можно уже не слушать.
-- Не могу. – Изобразить хрипоту в голосе удалось без труда. – Заболел.
-- Нет! Не может быть?! – Расстроенно ахнула подруга. Метнулась ко мне, быстро ощупала лоб, надавив на подбородок заглянула в рот и внимательно изучила язык, снова приложила ладонь ко лбу. – Еще вчера же был здоров. Как тебя угораздило? Ты же вечно кутаешься в шарф и даже в ночь его не снимаешь.
-- Жарко ночью стало, открыл окно проветрить. Уснул. Видать продуло, -- все тем же больным голосом прозвучал ответ. – Лечусь вот, -- кивок на стоящий подле дивана на стуле бокал с недопитым чаем и вареньем, что лень было убрать после завтрака. И ничего, что уже вечер.
-- Что ж ты горемычный-то такой, -- стала сокрушаться девушка, сильно расстроившись. – Все у тебя не так как у нормальных людей.
Нормальных? На планете земля таких уже лет двести как не видывали.
-- И болеешь часто, чуть ли не каждый месяц. И будто по расписанию, -- продолжила возмущаться Прия. -- Вот взял и опять все планы испортил. Я ж, знаешь сколько всего наметила? И в ресторан сходить, и в фильмосалон, и даже в твой любимый «бумажный». Там небось интереснее книжечки есть, чем это старье, -- кивок в сторону шкафа с упомянутым. -- А уж новостных свитков сколько… Я собираюсь сводку за целых полгода купить. Все-все из них узнаю.
Все, кто знал Прию сочли бы такое заявление из ее уст угрозой. Она и так была самой осведомленной о творящемся в мире и самой любопытной из проживающих в «выделенных» землях. Ей до безумия был интересен мир измененных и это была та единственная тема, на которую она говорила часами, не прерываясь. Рассуждать о нем – это все, что Прия могла, ибо никому из мутантов, покидать отведенную территорию не разрешалось. Рискни ступить хоть шаг и ждет даже не наказание, сразу расстрел. Могу себе представить, что начнется, когда она заполучит эти самые свитки.
Свитки – это некий аналог газет, только все новости за месяц напечатаны в хронологической последовательности друг за другом. Мутантов ведь не только переселили в самые суровые земли, но и перекрыли им доступ к всяким плодам человеческого прогресса: телефонам, компьютерам, телевизорам. Потому новости мы получали исключительно отобранные современными «комментаторами жизни нового мира». Их, собственно и печатали лишь для живущих в изоляции. Сами измененные давно отказались от книг и бумаги в принципе, ведь все необходимое давали им электронные устройства. А у нас и линий связи никаких нет.
