Если ты хочешь, я поверну время вспять.
Заставлю солнце светить ночью.
И не спорь, не кричи: «Ты опять?»
Я сделаю, и точка!
Склею осколки надежды,
Прогоню сомнения.
Я скажу тебе «Прости»
Лишь бы ты поверила…
Если ты хочешь – я починю разрушенный мост,
Соберу обломки нашего прошлого,
И не спорь, не кричи: «Невозможно!»,
Я сделаю, и точка!
Если ты хочешь – я сделаю все для тебя…
И плевать мне на всякие «если»...
Пролог.
Константин.
– Товарищ майор, к вам посетитель, – голос стажера Вакуленко в динамике детонирует в голове приступом острой боли.
Морщусь, вперившись ненавидящим взглядом в трубку и гневно плююсь:
– Ты время видел, Вакуленко? Шли их всех на… Сам знаешь куда!
Прошло всего два часа после завершения спецоперации. Ничего особенного – захват подозреваемых, стрельба, крики и звук бьющегося стекла, скрежет металла… Обычная рабочая рутина. Нет, вру, не обычная – захват проворовавшегося генерала Завьялова – из ряда вон выходящее событие! Набрасываю на плечи куртку, поднимаюсь с места и придирчиво оглядываю кабинет. Место силы, не иначе – усмехаюсь, захлопывая створку старенького шкафа. Застегиваю молнию куртки и медленно направляюсь к дверям.
Сейчас бы сбросить одежду, принять душ… и напиться. Смыть накопившееся за день напряжение и зудящие мысли об этой, о…
– Девушка, туда нельзя! Я же сказал, рабочий день закончился! – за дверью слышатся шаги и звуки борьбы.
– Я не уйду, пока не поговорю с ним!
Дверь с грохотом распахивается, открывая взгляду ту, кого ненавижу всей душой. И кого, честно признаться, ждал увидеть – Весну Завьялову…
– Здравствуй, Костя, – хрипло произносит она и закашливается. Сгибается пополам, судорожно перехватывая горло тонкими пальцами. Подавив приступ, Весна приосанивается и вскидывает подбородок. Бледная, как небо за окном и тонкая, как плачущая ива. Жалкая. Да-а, знатно ее жизнь потрепала. Черт, я даже расслабляюсь. Вальяжно прохаживаюсь к столу, запустив руки в карманы брюк. Весна так и стоит возле дверей – поникшая, какая-то… чумная. Длинная шоколадная прядь прилипла к ее взмокшему лбу. Она нервно взмахивает рукой и с нескрываемым остервенением ее поправляет. За нами наблюдает ошалевший Вакуленко – его небольшие карие глазки шустро перемещаются с меня на Весну. И обратно.
– Отставить, стажер! Закройте дверь.
Дверь с шумом клацает, отрезая воздух. В кабинете становится так душно и пыльно, что впору задохнуться.
– Здравствуй, Костя, – повторяет она.
– Весна, чего ты хочешь? Ты же не поздороваться зашла? – дергаю молнией куртки и спускаю ее с плеч.
– Я прошу тебя… – выпаливает она. Слова звучат так, словно царапают ее горло – вымученно, надломлено. Понимаю – после всего, что было, просить меня об одолжении – непосильный труд. – Помоги папе. Поверь, он ни в чем не виноват! Его подставили. Кто-то проник к секретным данным и слил их…
– Прекрати, Весна! – рычу я. Черт, она, видимо, полная дура! Материал год собирали, пасли генерала Завьялова, как кисейную барышню. Кто там только не участвовал в разработке! Наша контора – завершающее звено, не более. Чего она от меня-то хочет?
– Помоги. Я на все готова, Костя… – скулит она. Делает шаг навстречу, обдавая странным запахом – смесью лекарств, хлорки и моющих средств.
– На все, Весна? Даже не спросишь, что я попрошу? Денег-то хватит? Или смелости? – произношу, глядя в ее глаза. Сам не знаю, что хочу в них увидеть – мелькнувшее возмущение, презрение или, быть может, отчаяние? Не знаю – сейчас в них только странный блеск – лихорадочный, я бы сказал, больной.
