Fide Sanctus 1. Homo sum

«Человеку надо мало:

чтоб искал

и находил.

Чтоб имелись для начала

друг один

и враг один.

Человеку надо мало:

После грома –

тишину.

Голубой клочок тумана.

Жизнь одну.

И смерть –

одну1».

Республика Беларусь, трасса М6; май 2010-го года

Заламывая перепачканные кровью пальцы, ты оглушительно кричишь.

Как я хочу не знать. Как я хочу не слышать. Как я хочу не быть очевидцем…

…твоей дикой тоски по нему.

– ЗАМОЛЧИ! – рычу я, делая тише проклятую песню. – ЗАТКНИСЬ, ИДИОТКА! Замолчи, твою мать, мы на дороге!

На дороге в никуда.

Потные руки трясутся, и руль норовит выскользнуть из них. Ветер врывается в салон и хлещет меня по щекам. Твоя ладонь тянется к дверце, отжимает ручку…

И я слышу вой трассы под колёсами.

– ЗАКРОЙ! – кричу я, онемев от страха.

Я сдвигаюсь к обочине и спешно давлю на педаль тормоза. Форд нехотя замедляется.

Отстегнув ремень безопасности, ты выскальзываешь наружу и опускаешься на колени.

Твоё лицо белее свежего бинта, а глаза горят выжженными окнами.

Я вылезаю из машины, чтобы всё тебе высказать, но могу только бессвязно рычать.

Увидев меня на улице, ты испуганно отшатываешься и судорожно сжимаешь виски. На них остаются красные полоски от ногтей.

В ушах свистит шум трассы. Мимо меня – совсем близко – проносится Рено цвета бутылочного стекла. Я умираю от стыда. Все видят, какой я нелепый.

Я нелепый из-за тебя.

Я яростно кидаюсь к тебе, но ты неуклюже вскакиваешь с асфальта и бежишь… обратно.

В свой чёртов город, который мы наконец покинули.

Издав рык, я кидаюсь за тобой, от злости почти не видя, куда бегу.

Нагнав твоё шатающееся тело, я хватаю тебя за плечи и поворачиваю к себе. Твои глаза сверкают отчаянием, а лицо горит. Ты упираешься ладонями мне в грудь и пачкаешь футболку кровью. Ты кричишь выпустить тебя, потому что ты «должна до грозы»…

– УСПЕТЬ?! – ору я, брызгая слюной. – Куда успеть, больная ты дура?! Тебе нельзя бегать, идиотка! Уймись! Посмотри, здесь солнце!

Я с трудом обхватываю тебя и тащу нас в обратную сторону.

Ты бьёшься в моих руках, как буйный эпилептик. Твоя нога ударяет меня по колену, и я от неожиданности падаю на землю вместе с тобой, сходя с ума от гнева.

Нас никто не видит, но мне кажется, что видят все.

По моему лицу течёт пот. Джинсы ёрзают по обочине, покрываясь пятнами от травы.

– ЭТО ЗДЕСЬ СОЛНЦЕ! – визжишь ты, ударяя ладонями по земле. – А ТАМ БУДЕТ СНЕГ! ТЫ СЛЫШАЛ ПЕСНЮ? ТАМ СНЕГ! НУЖНО ТОЛЬКО ДОБЕЖАТЬ!

Она не видит нашего солнца! Оно ей не нужно!

– ТЕБЕ НЕЛЬЗЯ БЕГАТЬ! – реву я, оглохнув от своего крика. – КУДА ТЕБЕ БЕЖАТЬ?! НАПОМНИТЬ ТЕБЕ? ТЕБЕ НАПОМНИТЬ?

– НУЖНО! – кричишь ты, размазывая по лицу слёзы вперемешку с землёй. – БОЖЕ, НЕТ! НУЖНО ПРОСТО ДОБЕЖАТЬ!

С трудом встав на ноги, я наотмашь ударяю тебя по лицу.

Неожиданно и хлёстко – так, как ты понимаешь лучше всего.

Твоя голова летит вбок, и ты замолкаешь так резко, словно я не просто убавил громкость, а сломал тумблер звука.

– СКОЛЬКО ТЫ БУДЕШЬ ИЗДЕВАТЬСЯ, ТВАРЬ?! – реву я, снова поднимая ладонь.

Отняв руку от пунцовой щеки, ты гневно толкаешь меня в грудь и выкрикиваешь:

– СКАЖИ, ЗАЧЕМ ОНА ПОЗВОНИЛА ЕМУ?! ЗАЧЕМ ОНА ПОПРОСИЛА ЕГО?!

Я разгневан как никогда в жизни, но ты глядишь прямо в мои глаза и кричишь так смело, словно уже не боишься даже смерти.

– ЗАТКНИСЬ, НЕНОРМАЛЬНАЯ, БОЛЬНАЯ ТЫ ДУРА!