Старинное зеркало в туманном городе

Хорошая проза не сиюминутна, немного старомодна и не от мира сего. Она вроде бы даже и не написана, а сыграна, как сольная партия на трубе одинокого музыканта или фортепьяно в кафе, сизом от сигаретного дыма.

Олег Лебедев – вот такой писатель. Производная не от мира сего, с его завиральной идеей – вернуть свое прошлое, обнаружить себя в интерьере, где ему было хорошо. Не комфортно и сыто, а, возможно, горько и больно, но – хорошо.

Эти интерьеры могут кому-то показаться спорными, вздорными и немного не верноподданническими (вспомним «Верноподданный» Томаса Манна). Прибалтика – нынче заграница, почти Европа и не всегда любезная. Но Рига, словно иголка, прошивает шпилями своих соборов пространство и время и пробует соединить это разорванное на куски полотно единого языкового пространства.

Кто не был в Риге, Юрмале, тот вряд ли поймет, как важно, чтобы этот незабываемый силуэт Домского собора, костела святого Екаба, приморский сосновый запах, подбитый облачностью и приправленный балтийской ляпис-глазурью, не исчезал. Ведь это пространство – часть русской жизни и любви, которая не подвержена политической конъюнктуре.

У Олега – хороший учитель, Владимир Орлов, прививший ему дичок бесшабашности. Собственно, «Альтист Данилов» многих сбил с панталыку. Все они – приверженцы этого фантастического произведения, очень музыкального и романтичного. Не то чтобы сумасшедшие, но не нормальные, точно. Ненормальные в современном понимании. Не практичные, несчастные…

«Старинное зеркало в туманном городе» – роман о любви. Олег Лебедев словно и не умеет писать ничего другого. Вот и первая его повесть, опубликованная в журнале «Юность», тоже о любви и тоже о Риге – «Рижский ноктюрн мечты».

Это его жанр: ноктюрн. Что-то бесконечно трогательное, негромкое, печальное, сыгранное на ночь глядя, ибо – ноктюрн. В памяти возникают ноктюрны Шопена.

Во всяком случае, очередная история о любви – явно музыка, собранная из обрывков тумана прозрачного города, почти мечты, воспоминаний, боли и радости. В этом бесконечно трогательном и печальном ноктюрне хочется прописаться. Вместе с Мариной, Андрисом, Иоганном Рихтером.

Иоганн Рихтер появился из сказок Гофмана, что и немудрено. В этом городе с островерхими крышами испокон веков водились карлсоны, снежные королевы и, конечно, сказочники. Ну а привидения Жанна и Анна обитают всенепременно. Правда, ведут себя несколько нетрадиционно. Во всяком случае, не совсем, как в сказке. Но, однако, добрая половина сказочных фильмов в советские времена снималась в Риге.

Рига – сказочный город. Немного нереальный, немного как бы всегда в дымке, словно окутанный тайной. Поэтому проза Лебедева акварельна. Она ни к чему не призывает, никого не осуждает. Он рисует своих героев, миниатюрную женщину в дожде, идущую босиком, врача и художника, туманы. И в этом похож на своего героя Андриса, который боится смотреть людям в глаза. Все, что он умеет, – это рисовать акварели своего любимого города, силуэты соборов, туманную дымку прошлого. Все, что он умеет, – это рассказывать, никуда не торопясь, о любви.

И только поэтому это пространство Рижского взморья никуда не исчезло. И не исчезнет.