Катарсис Семёна Семёновича

Экран мобильного телефона блеснул. Семен Семенович прищурился, чтобы увидеть, кто осмелился в четверг нарушить его мирный утренний сон.

Это была смска от какого-то Вергения: «Mon ami, вы бы хотели встретиться сегодня вечером? Как насчет ресторанчика с дарами моря?»

Морепродукты? Что за чушь несет этот липовый француз? Семен Семенович толкнул мобильный телефон под подушку.

Его живот заурчал – пришло время завтрака, но он не хотел будить Машу… пока. Она пахла лавандовым мылом, теплом и домом. Конечно же, у него была и своя постель, но он всегда приходил к ней, когда ему было холодно или одиноко.

А холод и одиночество ему доводилось испытывать часто.

Маша шевельнулась и пошарила по постели, коснулась плеча Семы и нащупала телефон.

Его прекрасное утро было испорчено. Семен Семенович подкатился ближе, чтобы прижаться к Машиной руке, но она не поддалась на уловку, так как была занята набором текста.

Маша: У меня собрание отдела маркетинга до 7 вечера.

Вергений: А если перекусить в сосисочной?

Маша: Я вегетарианка.

Вергений: О-о-о, тогда я знаю одно местечко.

Маша усмехнулась и села на кровати. Семен Семенович остался в постели и не видел, что она ответила – ее лицо светилось, что предвещало недоброе. Ее чистая искренняя улыбка, всегда принадлежавшая Семену, теперь была адресована невидимому получателю со странным именем Вергений. Пф-ф! Ну и имечко! Родители в погоне за оригинальностью не подумали о дальнейшей судьбе ребенка.

Семен Семенович обожал борщ со сметаной, блинчики с творогом и вареные яйца с икрой, желательно черной. Но Маша рассчитала процент жира его тела, нашла его избыточным и посадила Семена на порционную диету. Абсурд. Он не нуждался ни в какой диете. Он был великолепен, как Адонис, предан, как Ланселот, и ласков, как Ромео. Кроме того, очень начитан и умен. Ни одной женщине не устоять перед его прекрасными изумрудными глазами и завораживающей улыбкой, не говоря уже о его первоклассной шубе и пытливом взгляде. Он был самым великолепным примером русского голубого кота с шикарной родословной.

Он был королевских кровей, а Мария была его королевой. Когда испуганный маленький котенок Сема оказался в ее современной двухкомнатной квартире на Арбате, он возненавидел ее белую мебель и тишину книжных полок. Он мечтал о компаньоне – кошечке, с которой он будет играть и обниматься, вместе наблюдать за людьми на улице и за золотой рыбкой в аквариуме. Сначала он прятался под кожаным диваном со своей плюшевой игрушкой-лисой. Маша его не выманивала. Вместо этого она читала вслух каждый вечер и обсуждала романы и стихи, обращаясь к Семену как к собеседнику и в конце концов завоевав его сердце своей добротой, интеллектом и мягким голосом. Ходили слухи, что там также был задействован кошачий корм «Meow Mix», но Семен Семенович отрицал такую ложь начисто.

Он услышал голос Марии: «Сема, дорогой, завтрак» и покинул тепло кровати после нескольких ленивых потягиваний. Неторопливой легкой трусцой он прибыл на кухню в предвкушении паштета из куриной печенки. При ближайшем рассмотрении он заметил порезанные кубиками огурцы, примешанные к паштету. Очевидно, Маша еще не рассталась с идеей о том, что Семену надо потерять несколько сотен граммов.

Он вскочил на стул и в знак протеста против завтрака из огурцов сбросил на пол красную ручку и несколько печатных страниц. Он презирал Машину работу старшим редактором издательства средней руки, которое снабжало ее бесчисленными многообещающими рукописями. Его аристократической душе Эмерсон нравился больше, чем Уитмен, а Оскар Уайльд больше, чем Томас Харди. Он не интересовался творчеством слишком современных писателей. Он мог бы процитировать Байрона и Эмили Дикинсон. К сожалению, Маша слышала только нежное мурлыканье. Иногда он любил покусывать собрание сочинений Льва Толстого на нижней полке, когда в нем взыгрывала русская кровь.